Записки I-тетрамино - [15]

Скопление сект объяснялось политикой старых поселенцев, которые привечали всех способных оплатить проживание. На самом деле не всех — сектам, способным постоять за себя, вроде "Черных пантер" или "Аум Синрикё", давался от ворот поворот.

Вышеупомянутые травоядные секты вполне вписывались в существующее на Гиене гражданское общество. Что, в общем-то, было логично — их религиозные нормы давно пообтесали уголовный кодекс и моральное осуждение. Во всем, кроме одного крохотного нюанса. Секты были нетерпимы к другим сектам. Адамиты ненавидели мормонов, МИСПы ненавидели "Викку", скопцы ненавидели всех сразу. Так что прийти к единству хоть по какому-то вопросу на любом собрании жителей Гиены было принципиально невозможно.

Со стороны этот запутанный клубок из чванства, амбиций, религиозной нетерпимости и возрастных повреждений мозга я видел как на ладони. Не бином Ньютона, в конце концов. У нас, в России, в общем-то, общество точно так же атомизированно. Только вместо сект — политические течения. Либералы ненавидят коммунистов, антифашисты националистов и все вместе ненавидят геев. Это делает любое социальное взаимодействие, которое принесет пользу абсолютному большинству жителей страны, принципиально невозможным. И, как и в случае с Россией, было совершенно непонятно, что делать. Может быть, когда-нибудь в будущем, когда я разработаю психоисторию, в смысле, работающую теорию по управлению сообществами людей, то смогу дать ответ.

Но не сейчас.

Сейчас Гиену могло спасти только чудо. И я был призван его организовать, ведь чудеса — это моё ремесло.

* * *

Я попал на Гиену несколько дней назад.

Как и в предыдущие разы, в моей голове заиграл цирковой марш сигнала тревоги, и я, выматерившись и плеснув в лицо холодной водой, попёрся к Битцевскому парку. По пути я думал о том, как хорошо устроился Бэтмен — мало того, что он миллиардер и имеет дворецкого и Женщину-кошку, так еще и бэтсигнал вызова на происшествие он устроил по принципу "до востребования" и он не будит его по ночам.

А у меня мало того что вместо Женщины-кошки имеется Мужчина-кот, который сейчас дрыхнет, свернувшись калачиком у меня за пазухой, так еще и миллиардером я не являюсь и потраченные мной на спасение мироздания дни будут потом вычтены из моего отпуска. Надо будет не забыть предупредить отдел кадров — без этого старательная, но не очень умная кадровичка Аннушка будет ставить мне прогулы.

На дворе стояла глухая ночь и раннее утро пятницы одновременно. Если повезет, то я успею спасти мир до утра понедельника, почти не потеряв в зарплате.

К парку меня вела разумная предосторожность. В самый первый наш вызов Никсель приехала на метро, наивно полагая, что выданные ей призрачные ангельские крылья справятся с транспортировкой меня и Беляша между мирами без дополнительных технических ухищрений.

Так, в общем-то, и было. Призрачные крылья давали девушке возможность летать, нарушая скучные законы физики. Крылья и выглядели, и работали как математическая абстракция. Легкие, белоснежные, с легким стальным блеском, собранные из сотен стилизованных под перья невесомых пластинок, они выглядели как компьютерный спецэффект, чудом попавший в реальный мир.

При пользовании крыльями можно было не учитывать ветер, плотность да и само наличие воздуха. Сделав пару широких взмахов, Никсель могла влететь в любое закрытое помещение и вылететь, выскользнув предварительно из нашей реальности. Могла неподвижно висеть в любой точке пространства, слегка шевеля полупрозрачными кончиками перьев.

Но при всех этих безграничных возможностях у крыльев были и ограничения. Они учитывали, пусть и не в полной мере, грузоподъемность, инерцию и закон сохранения энергии. Для того чтоб изменить траекторию или скорость движения, Никсель тратила энергию. Из своих собственных невеликих запасов.

В случае транспортировки самой худосочной Никсель эти траты были несущественными. Но увеличивались пропорционально переносимому грузу, быстро становясь непосильными. Попробуйте затормозить или разогнать автомобиль, толкая его вручную. Конечно, с крыльями сделать это было легче — не нужно было преодолевать трение. Но даже в этом случае справиться с массой в несколько тонн девушке было непросто.

Хорошо, что при выходе за пределы реальности сохранялся импульс. Тело не изменяло скорость, продолжая двигаться в том же направлении, что и до перехода. Эта лазейка позволяла Никсель без особых усилий летать на своём биплане. Не всегда это выходило ловко, особенно поначалу, но девушка быстро училась.

Другая трудность заключалась в том, что крылья переносили владельца и то, что владелец держал в руках. Понимаете трудность? Я был слишком тяжел и габаритен, чтоб Никсель могла нести меня на руках. Другие охотно предложенные мной варианты: к примеру, вариант "Дружба — это чудо", при котором я должен был сидеть на Никсель верхом, как и вариант "Рюкзак", при котором я висел на её груди на манер ленивца, — были с негодованием отвергнуты.

Высказав всё, что она думает о мироздании, её роли в нем, о мужчинах вообще и обо мне с Беляшом в частности, Никсель уехала обратно, вернувшись на своём сверхманевренном биплане.