Записки хроноскописта - [5]

— Верно, не нашли. Но землю эту видел не только Санников. Ее несколько раз видел эвенк Джергели, да и сам Толль. В 1886 году он вместе с полярным исследователем Бунге изучал Новосибирские острова и так же, как Санников, заметил землю к северу от острова Котельного. Толль был настолько уверен в существовании Земли Санникова, что даже сделал попытку по форме гор предсказать ее геологическое строение. Открытие этой земли стало для Толля главной целью в жизни. Вот почему экспедиция на «Заре» в 1900 году отправилась к Новосибирским островам. А через два года Толль погиб вместе с астрономом Зебергом и двумя промышленниками-эвенком Дьяконовым и якутом Гороховым. Толль работал на острове Беннета в архипелаге Де Лонга, и туда за ним и его спутниками должна была зайти «Заря». Однако шхуна, сделав две попытки пробиться к острову, вернулась в устье Лены, Ледовые условия в тот год были тяжелыми, но иэвестно, что гидрограф Жильцов требовал продолжать попытки пробиться к острову Беннета, а командир «Зари» Матисен не рискнул пойти на еще один штурм. Кто из них был прав — теперь трудно судить. Но отступление «Зари» стоило жизни Толлю и его товарищам. Жильцов позднее писал, что гибель Толля произвела на него очень тяжелое впечатление и он твердо решил завершить дело, начатое трагически погибшим исследователем. Вот причина организации экспедиции Жильцова. Ей поручалось найти и описать Землю Санникова, а затем выйти через Берингов пролив в Тихий океан. Экспедиция началась в канун первой мировой войны, она вышла из Якутска и…

— Бесследно исчезла, — закончил Березкин.

— Да, бесследно исчезла. До сих пор самым вероятным считалось предположение, что экспедиция в полном составе погибла либо во льдах Северного Ледовитого океана, либо на пустынном побережье. Подобных случаев известно немало. Так пропала экспедиция Брусилова на «Святой Анне», экспедиция Русанова на «Геркулесе», одна из партий экспедиции Де Лонга после гибели «Жаннеты». Но если Зальцман спасся и в девятнадцатом году жил в Краснодаре, значит, не вся экспедиция погибла. Один он спастись не мог, это почти исключается.

Жена налила нам крепкого, почти черного чаю и, чтобы не мешать, устроилась в сторонке на тахте. Мы выпили по стакану и продолжали разговор.

— По твоему тону я догадываюсь, что ты склонен взяться за расследование, сказал мне Березкин. — Точнее, уже начал расследовать. У меня тоже не осталось сомнений.

— И очень хорошо. Не думаю, чтобы этой экспедиции удалось совершить крупные открытия, но что мы имеем дело с актом высокого мужества-это бесспорно. Если эти люди пали в неравной борьбе с природой, а может быть, и не только с природой, наш с тобой долг — рассказать об их подвиге!

— А не проще ли взяться за тетради? — спросила меня жена. — Вдруг ваш хроноскоп не потребуется?

Однажды в виде опыта мы подвергли хроноскопии ее старое письмо, и с тех пор она относилась к хроноскопу с некоторым предубеждением…

Мы последовали ее совету и бережно, страничку за страничкой перелистали обе тетради. Попорчены они были действительно очень сильно, и не случайно работникам Краснодарского краеведческого музея удалось узнать из них лишь немногое. Мы могли поступить двояко: или, прибегнув к помощи криминалистов, заняться кропотливой расшифровкой и восстановить в тетрадях все, что поддается восстановлению, или довериться хроноскопу. Совсем отказываться ют первого пути мы не собирались, но все-таки больше устраивал нас второй.

Начать хроноскопию мы решили с последних страниц второй тетради. Эти почти не пострадавшие страницы были исписаны крайне неразборчиво, рукой слабеющего, быть может умирающего, человека. Строки часто прерывались, потом Зальцман, словно собравшись с силами, возвращался к ним опять. У нас создалось впечатление, что на этих последних страницах Зальцман, теряя остатки сил, стремился записать нечто очень важное, такое, что он ни в коем случае не имел права унести с собой в могилу. Мы не сомневались, что расшифровка этих страниц позволит узнать главное: что случилось с экспедицией и сохранились ли результаты ее исследований.

…Уже собираясь уходить в институт к Березкину, я вспомнил, что в одной из книг имеется список участников экспедиции Жильцова.

Я быстро нашел его и прочитал:

«I) Жильцов-начальник экспедиции, гидрограф;

2) Черкешин-командир корабля, лейтенант;

3) Мазурин — научный сотрудник, астроном;

4) Коноплев-научный сотрудник, этнограф и зоолог;

5) Десницкий-врач;

6) Говоров-помощник командира корабля».

— Забавно, — сказал Березкин. — Зальцмана нет и в помине!

Березкин смотрел на меня, очевидно, полагая, что я должен немедленно все объяснить, но я сам ничего не понимал.

— Вот что, не будем зря ломать голову, — предложил я. — Хроноскоп чем-нибудь да поможет нам. Пошли в институт.

Хроноскоп стоял в кабинете Березкина. Как всегда в нерабочее время, прочный светлый футляр его был закрыт. Березкин нажал кнопку, и футляр распахнулся, открыв овальный экран и сложную систему настройки и программирования, так и оставшуюся для меня загадочной.

Подготовить хроноскоп к работе было для Березкина делом нескольких минут. Я устроился напротив экрана и приготовился смотреть. Немножко нервничая, я хотел, чтобы Березкин как можно быстрее дал задание хроноскопу. Но Березкин, как назло, медлил; видимо, он тоже волновался и в десятый раз проверял самого себя. Наконец он тяжело опустился на стул.