Записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни - [80]

четверг 17 октября

— Не будем преувеличивать: паллиативная опека — это в общем-то все, что может сделать здешний доктор, — заявил Эверт, вмешиваясь в дискуссию о домашнем враче из Тёйтьенхорна, который якобы вколол пациенту слишком щедрую дозу морфина.

— В любом случае Тёйтьенхорн вдруг снова в центре внимания, — сказал Граме.

Мнения о действиях доктора разделились. Многие из здешних жильцов оценивают эвтаназию слишком прямолинейно по-христиански. Но, в общем, все согласились, что арестовывать милосердного доктора посреди ночи и допрашивать его несколько часов подряд — недостойно. Я считаю его милосердным и буду стоять на этом, пока мне не докажут обратное.

Очень уж они поторопились с арестом. Если так и дальше пойдет, у нас останутся только доктора, которые не рискнут вколоть больному морфин, как бы он ни мучился от боли. Побоятся, что пациент умрет, и такая вероятность среди стариков статистически высока. А аспирин часто уже не помогает.

Господин Баккер, самый большой брюзга этого дома, проехал под струей поливальной машины, но забыл задраить окошко своей «канты». Когда он все-таки нажал на кнопку, было уже поздно, и он очутился в аквариуме. Мы безудержно хохотали, когда консьерж рассказывал нам об этом. Он видел, как Баккер входил в дом, а с него ручьем стекала вода.

пятница 18 октября

— Все эти великие достижения в области борьбы с альцгеймером не про меня, — говорит Гритье. — Дорога ложка к обеду.

Она остается такой же веселой и с явным удовольствием рассказывает, что положила шлепанцы под подушку, а пижаму — под кровать. И все чаще забывает, что только что собиралась сделать.

— С туалетом пока справляюсь. А когда и о нем забуду, переведусь в соседнее отделение.

В следующий понедельник мы, наконец, снова устраиваем вылазку клуба СНОНЕМ. Дежурный организатор — Эдвард. Он пытается сбить нас с толку, давая противоречивые указания относительно формы одежды и постоянно перенося время сбора. Вообще-то, в понедельник не его очередь, но он настоял на этой дате. Напряженное ожидание усиливается.

Есть и другие хорошие новости: наш повар, самый бессолевой повар в Нидерландах, уволен. О причинах нам не сообщили, но ходят слухи, что он готовил слишком много блюд с вином. Вино на вынос.

Жилищный комитет, весь целиком, попытался войти в состав конкурсной комиссии. Дело безнадежное, а единогласно выбрать одного делегата они не могут.

суббота 19 октября

Когда у США возникнут проблемы с финансами и республиканцы сократят бюджет, мы будем судить о них спокойнее.

— Если Америка обанкротится, им потребуется хороший судебный исполнитель, — заявила госпожа Блоккер.

— Если до этого дойдет, хорошего судебного исполнителя будет недостаточно, — проворчал Граме. И с пафосом добавил: — Мы несемся в утлом суденышке к водопаду, и никто ничего не предпринимает!

Граме — верный поклонник почившего в бозе Ко ван Дейка. Этот актер играл крупными мазками. После подобных тирад обычно следует хитрое подмигивание по адресу Эфье и Гритье, а если их нет рядом, то по моему.

— Да, время непонятное, жизнь — пазл из пяти тысяч элементов, но к нему не приложена заданная картинка!

Тоже недурно, хоть это мои собственные слова.

Во всяком случае, не стоит верить так называемым экспертным оценкам. Эксперты всегда крепки задним умом. Никто из знатоков Восточного блока не предвидел падения Берлинской стены. И конечно, ни один экономист не предсказал банковского кризиса.

Быть может, человечество слишком глупо и непредсказуемо, чтобы строить разумные прогнозы. Если так, то немедленно ликвидируйте всех так называемых экспертов, заполняющих время в ток-шоу.

Как бы то ни было, любая дискуссия за нашим кофейно-чайным столом заканчивается прописной истиной: на наш век этого добра хватит!

вторник 22 октября

В ночь с субботы на воскресенье Эфье разбил инсульт, вероятно во сне. Она почти полностью парализована и не может говорить.

Дежурная сестра нашла ее в воскресенье утром и на «скорой» отправила в больницу. Она лежит в отделении интенсивной терапии.

В воскресенье к ней приезжала дочь. Посещения знакомых разрешаются только в понедельник днем.

Я вошел в палату, еле держась на ногах. Это было ужасно. Она может только едва заметно утвердительно кивнуть и отрицательно качнуть головой. Судя по реакции на вопросы, она в полном рассудке. И испытывает сильные боли.

Я держал ее за руку, пока она не забылась беспокойным сном. Тогда сестра велела мне выйти. Я попросил ее сказать Эфье, что завтра приду опять. И сейчас еду к ней.

четверг 24 октября

Через четыре дня после удара Эфье стало немного лучше. Она может издавать звуки, но «да» почти нельзя отличить от «нет». Ее перевели из интенсивной терапии в палату.

Она снова может глотать и пытается пить совсем маленькими глоточками, что стоит ей заметных усилий. Она исхудала. А ведь и до инсульта она весила меньше пятидесяти кило.

Когда я прихожу, она почти всегда спит. Когда просыпается, то, видимо, радуется моему приходу. У нее даже загораются глаза, но через несколько секунд они опять тускнеют и грустнеют, а у меня каждый раз навертываются слезы. И я отворачиваюсь, чтобы не огорчать ее еще больше.