Записки графомана - [7]

Большой Стэн ждал реакции копа, лениво потягивая из кружки островки пены.

– Я всё равно уезжаю на несколько месяцев, поэтому можешь считать…в общем, с тебя всего навсего оплачивать счета, которые приносит почтальон каждые десять дней и опускать в ящик по пять шиллингов на мелкие нужды.

Стэн свалил связку ключей, которую тайком выхватил у меня из кармана, прямо на барную стойку; та звонко ударилась о столешницу. В этот момент я очень четко представил себе лицо Стеллы, когда в ванную к ней залетит коп в коповских очках и начнет распаковывать чемоданы.

Пьянчуги у музыкального автомата недобро обернулись, но на том всё и закончилось…или началось…

– На несколько месяцев? – переспросил я, наперед зная, что Большого Стэна больше не увижу. Ему тут же снесет крышу от всех этих кабаре и девиц…и… в общем, я понимал его. Он хочет жить.

И я тоже.

Intermission

Свинья грязь всегда найдет

Чудесная музыка пришла мне на помощь: окно было открыто, и там – включенное стерео, и я сразу понял, что должен делать. Это осознание пришло настолько четким, что мысли – серебряное вино – протекали сквозь мой разум со скоростью звука. Эта была идея, словно вылитая из титана. Она заключалась сама в себе, как будто ничего другого никогда раньше и не было.

– Держите его, он сейчас выпутается!

– А чёрт, бля. Он прокусил мне палец!

Ещё бы мне не пытаться выпутаться. Не сопротивляться. Я прямо-таки трясся в кресле под лампами, которые били мне прямо в лицо, но даже не пытался отвернуться или закрыть глаза. Воспоминания насильно вгоняли в мой мозг, что называется внедряли, как опасную вирусную программу. Они могли запрограммировать меня Бонапартом, и я, без сомнений, им бы стал.

Белый чепчик в стерильных перчатках повернулся и сказал:

– Скоро ты станешь совсем другим человеком.

Когда коп подошел…

Меня слегка подпустило. Видать, они вкололи мне успокоительное. Теперь передо мной предрассветное небо в Паблтоне. На фоне неба – улетающая депеша ласточек.

– Внимание, запускаю программу, три, два, раз…

Чепчики засуетились и забегали. Чего суетиться? Изо рта у меня сочилась густая слюна, а в глазах двоилось. Я с интересом наблюдал за тем, как движется линчеванная под потолком, белая как рай лампочка, и слушал, как скрипит электричество в проводах. После того как с меня сняли кандалы и помыли под жесткой струёй хлорированного раствора, какой-то тип, которого звали Пик, вызвался показать мне все имеющиеся достопримечательности.

– Я тебе здесь всё покажу, всё расскажу, будешь как дома. И хоть и не полагается этого делать, проведу небольшую экскурсию, пока надсмотрщики на обеде.

– Да? Знаешь это было бы здорово, – пытался я его подбодрить. Сразу видно, над ним хорошо поработали, как и надо мной. На лбу у него светился продольный рубец.

– Тут, знаешь, везде торчат эти самые – радиоприёмники.

То, о чем говорил Пик, было всего-навсего стандартными ФБРовскими жучками, понатыканными, как оказалось, повсюду. Под подушками, в чашках с чаем, в карманах больничных халатов и даже в шариках для пинг-понга.

– На самом деле я не из космоса! – жирный негр тронул меня за плечо.

– Это вождь. И он на самом деле не из космоса, – пояснил Пик. – А ну пошел с дороги, вождь! Мы не за тем здесь, чтобы слушать твои бредни. Мы серьезные люди, Л-Джей, так ведь или я не прав?

Пока Пик пытался прогнать зависшего у нас на пути огромного негра, которого здесь все звали вождем, лицо его несколько раз поменялось. Причем перемены эти были настолько разительны, что я терялся в догадках, реальный ли передо мной человек или только плод моего воображения; голова его начинала мотаться по всей комнате как проколотый воздушный шарик; он переставал быть тем странным типом средних лет в больничной пижаме с разрезом на спине, отчего был виден белый зад, и с взъерошенными рыжими волосами и двухнедельной твердой щетиной, которой при желании можно было оттирать ржавчину с металлических труб.

– Поехали, поехали дальше. Я тебе сейчас здесь всё покажу… Это телевизор.

В углу над столиком для пинг-понга, на кране, висел маленький бесцветный телевизор «Юность». Так вот, смотри на него и молись. Молись и бейся головой об стену. Это ведь им нужно. Этого они так хотят. Знаешь, Джерри, а ты не похож на ненормального. Я, конечно, не знаю, может быть ты ещё больший псих, чем Папаша Римский, но ведь не поэтому ты здесь, согласись?

В какой-то момент мне даже показалось, что Пик может читать мои мысли. Что он один из них. Он называл меня Джерри или Л-Джеем. Впоследствии я выяснил, что Пик попал сюда после заварушки во Вьетнаме. Там ему хорошенько заехали по черепушке, так что он даже потерял на какое-то время память. Потом в голове у него всплыли два имени – Джерри и Л-Джей. Это всё, что он имел в своем багаже из прошлой жизни.

– И знаешь что ещё? Здесь вообще нет сумасшедших, все эти люди здесь добровольно, они лишь хотят немного расслабиться. Но если ты настоящий псих и попытаешься дать дёру, то тебя все равно поймают, свяжут и поработают над тобой хорошенько.

Мы подошли к клетке с 12-ю обезьянами.

– Здесь у нас игры, игры, игры…игр…

Карты с голыми бабами, домино, шашки, валяющиеся прямо на полу инструкции от конструктора, который я собирал в детстве.