Записки графини Варвары Николаевны Головиной (1766–1819) - [120]

Послесловие

«Записки» графини В. Н. Головиной, которые, вероятно, не наскучили читателям «Исторического Вестника», окончены печатанием. Читатели могли проследить за ними в полном их виде, за исключением немногих мест, выброшенных по независящим от меня обстоятельствам, и сами могут решить теперь вопрос о их значении и нравственной личности их автора. Для меня, как издателя «Записок» графини Варвары Николаевны, приятно отметить, что появление их на страницах «Исторического Вестника» пробудило интерес к памяти нашей симпатично-скромной соотечественницы и вызвало на свет Божий новые материалы о ее жизни, сообщенные мне разными лицами. Особенно должен я поблагодарить за доставленные мне сведения князя А. М. Голицына, внука родного брата Головиной, владеющего ныне селом Петровским, где она провела свое детство, — графа Бреверна, графа Льва Мнишка, родного правнука Головиной, и княгиню В. К. Баратову. Собранными сведениями считаю себя обязанным поделиться и с читателями, в дополнение к тому, что было уже сказано мною о графине В. Н. Головиной и ее «Записках» в предисловии к ним. В биографии Головиной намечаются новые «тропинки», которыми, и на этот раз, «являются честные и чистые чувства». По тропинкам этим мне приятно провести и читателя.

Прежде всего, однако, позволю себе сказать несколько слов о подлинной рукописи «Записок» В. Н. Головиной. Отцы иезуиты молчат о факте нахождения у них оригинала «Записок», и лишь один достопочтенный член их ордена устно, самым положительным образом, заявил, что оригинала «Записок» нет в иезуитских архивах; в то же время есть сведения, что экземпляр «Записок» хранился в Австрии, у внучки Головиной, графини Ланскоронской, во втором браке графини Фицтум, и что у сына ее, графа Ланскоронского, хранится и портрет Головиной, писанный Виже-Лебрен. Возникает, однако, вопрос: не хранится ли у графа Ланскоронского лишь копия с подлинных «Записок», подобная той, которая была в России у внука Головиной, графа Фредро, и поднесена была им великой княгине Елене Павловне? Пока вопрос этот не будет решен в отрицательном смысле, мы не можем, как желали бы, извиниться пред отцами иезуитами в напрасном поклепе на них, тем более, что у них, несомненно достоверно, хранится много бумаг дочери Головиной, Прасковьи Николаевны Фредро, которыми пользовался биограф Свечиной, иезуит Falloux:, а также бумаги самой Свечиной, «Записки» ее мужа, бывшего петербургским военным губернатором при Павле, и другие важные материалы. Отцы иезуиты снискали бы себе благодарность русского общества, если бы хотя отчасти поделились с ним своими историческими сокровищами, относящимися к столь давнему времени.

О молодых годах графини Варвары Николаевны мне, к сожалению, не удалось узнать ничего существенно нового. По приглашению князя А. М. Голицына, владельца села Петровского, я провел два дня нынешним летом в этом красивом, поэтическом имении, где девочка Голицына, впоследствии Головина, провела беззаботно свое детство. Увы, от старого каменного ее дома с башенками не осталось и следов: на его месте возвышается красивый, в итальянском стиле, большой дом-палаццо, воздвигнутый в начале нынешнего столетия братом Головиной, князем Феодором Николаевичем Голицыным. Изменился отчасти и наружный вид старинной церкви, стоящей в нескольких шагах от дома и выстроенной в конце XVII века: купол — итальянского стиля и, вероятно, сооружен одновременно с новым домом. Даже природа Петровского уже не совсем та, что была 130 лет тому назад: река Москва и впадающая в нее Истра очень обмелели, а дубовый лес, окружавший старый дом, сменился хвойным. Остался неизменным лишь характер местности, гористый, с треугольником двуречия, да сохранилась в неприкосновенности внутренность церкви, где много слез пролито было Головиной в религиозном экстазе: во внутренности большого столба, находящегося посредине церкви, находится небольшая келейка-моленная, с окошечком, обращенным к иконостасу, и в ней-то, в полном уединении, и молились Богу боярыни и боярышни; в ней, конечно, молилась и плакала и Головина[283].

Зато в самом доме неожиданно глянула на меня своими глубокими, блестящими глазами сама Варвара Николаевна Головина с чудного портрета пастелью, висящего на стене. Свежесть красок — изумительная, и молодая, нежная красавица, вероятно, новобрачная, изображена как бы вчера. Читателям несколько знаком этот портрет по снимку в октябрьской книжке «Исторического Вестника», и они могут понять, с каким удовольствием я увидел его, зная уже из предисловия к «Запискам», что до сих пор не было известно ни одного портрета Головиной. Вслед затем увидел я доброе лицо 12-летней девочки, с наивным взглядом и веселой улыбкой: это та же Варвара Николаевна, в детстве, на портрете маслинными красками; возле нее и вокруг нее такие же портреты ее мужа, отца, матери, дяди — знаменитого Ивана Ивановича Шувалова, брата — князя Феодора Николаевича и других лиц; далее показались портреты Головиной, уже старушки, а также двух ее дочерей: Фредро и Потоцкой. Любезный хозяин Петровского сделал мне новый сюрприз, дозволив воспользоваться из своего домашнего архива уцелевшею перепиской брата Головиной, князя Федора Николаевича, и некоторыми другими документами, в копиях, снятых кн. Н. В. Голицыным и А. В. Голицыным.