Записки графа Федора Петровича Толстого - [38]

В три часа пополудни снялись [мы] с якоря и шли шкерами то на буксире, то на парусах до восьми часов и бросили якорь.

1-го августа в первом часу утра снялись с якоря, а в 3-м часу стали опять на якорь против местечка, называемого Неве-Кварен, принадлежащего отставному датскому майору господину Зилветшпару, который неподалеку от своей мызы имеет железные рудники. В 5 часов Моллер послал нашего подпоручика Апухтина к владельцу мызы для испрошения позволения осмотреть его рудники и заводы. По получении позволения повезли гардемарин с обоих фрегатов на мызу, где нас встретил хозяин и повел на свой завод, прежде всего — на кузницу, где все молоты и меха приводятся в движение водою. Отсюда пошли мы в литейную, где льют и сверлят пушки, потом — в токарную, где точат из стали. и меди всякого рода вещи — крупные и мелкие, [и] где они полируются. В токарной стоит [станок], на котором работает сам хозяин. Везде, где нужно, механическое действие приводится в движение посредством воды. Видели горны, в которых плавят, очищают от ишаку и добывают чистый металл. Осмотрев на заводе все, пошли мы опять к дому. Капитан с Перфильевым и хозяином вошли в покои, а мы пошли в сад, хорошо устроенный и содержимый; погуляв в нем с час, велели нам садиться на катера и ехать на фрегат.

2-го числа 8-мь гардемарин с нашего фрегата и 7-мь с «Александра» — повезли нас в 7-мь часов опять на мызу, где мы были вчера. Вышед на берег, были мы опять встречены господином Зилветшпаром, который приготовил четыре коляски и одну линейку. Хозяин с офицерами сели в коляски, а мы в линейку и поехали в рудники, которые отстоят от мызы на полторы шведских миль (около десяти наших верст). Ехали мы по большей части все лесом, изредка подымаясь на незначительную высоту по этой дороге. Хотя и нельзя было ожидать встретить тут хорошие виды, но в некоторых местах нам попадались небольшие довольно хорошенькие пейзажи.

Часу в 10-м приехали мы к рудникам. Вышед из экипажей, хозяин, пройдя несколько больших сараев, привел нас к колодцу глубиною слишком 80 сажен, в который стекает вся вода из рудников. Но ее нельзя видеть, потому что она на самом дне, а когда скопляется ее много, то [ее] выкачивают насосами, приводимыми в действие машинами. Потом сошли мы с горы по лестнице и увидели на левой стороне огромное ущелие. Это был вход в шахты самого рудника. Вошедши в ущелие и пройдя немного, стали мы спускаться в глубь шахты по высеченной из камня неровной лестнице — то порядочно широкой, то очень узкой, то отлогой, то очень крутой, а иногда прерывающейся маленькими площадками. А в других местах спускались и по приставным лестницам, как нужно по ходу жил, находящихся в этой каменной горе.

Вскоре [после того], как мы вошли в сказанное ущелие, мы потеряли дневной свет, и нас по спуску провожали более ста человек с факелами, светя нам и предостерегая каждого от встречающихся ям и камений, на которые, оступясь, можно сильно расшибиться. По сторонам шахты видно по всему спуску множество на разных высотах трещин, пещер, ям, углублений разных форм и величин и странных фантастических фигур, образованных выступами и обрывами скалы, происшедших от взрывов пороха при добывании руд, которые при переменяющемся освещении факелами кажутся движущимися чудовищами, принимающими на себя различные формы, одна другой страшнее. При этом по временам разражался ужаснейший треск, как сильный гром, растилающийся по извилинам шахт, пещер, глубоких ям и трещин от этого прохода, которым мы спускались в глубь земли. Есть в некоторых местах еще шахты, идущие в стороны скалы — одни горизонтально, другие, спускаясь вниз или подымаясь кверху; в них довольно слабо мелькали и двигались огни факелов, исчезая в глубине шахт.

Мы, идучи вниз, все спускаясь, где очень круто, где отложе, дошли до одного обширного весьма неровного места, изрытого ямами, глубокими трещинами, пропастями, обрывами и во многих местах покрытого разной величины осколками гранитной скалы, в которой добывается руда. Кругом все стороны и верх над нами точно так же неровны, как и основание, на котором мы стояли и которое отстоит по вертикальной линии от поверхности земли на 60 сажен. Страшный путь до этого места, занимавший так сильно мое воображение своею необыкновенною странностию и новизною, потерялся почти совсем и [все] исчезло в сравнении с тем, что я увидел тут. Кругом нас на разных высотах видно было несколько больших и странных разной величины глубоких впадин, проходов, пещер и трещин, где добывается руда, в которых по приказанию хозяина были помещены, судя по их величине, по нескольку человек, в иных и более десяти, с факелами в обеих руках. Эти люди в их странных черных горных платьях (с также странными гротескными позами и аттитюдами) — то в лежачем положении, то группами на коленах, то кучею; стоя, подняв кверху руки, старались [раскапывать] те глубокие ямы, в которых [они] находились, а сами на свету рисовались черными силуетами. В темных гротах на горном фоне они обливались ярким светом держимых ими факелов, и сами казались огненными. Эти необыкновенных странных форм углубления, ямы и пещеры, сильно и разнообразно освещенные, наполненные не менее странными фигурами с факелами в руках в странных атгитюдах и движениях, походящих к карикатурам, человеку и с самым слабым воображением скорее могут показаться чертями, нежели людьми. И потому немудрено, что я, смотря на эту страшную картину, воображал, что я нахожусь в аду греческой мифологии. К этому частые взрывы с ужасным громовым треском, как молнии освещая скалы этого места, состоящие из рытных трещин, обрывов, висячих обломков гранита, давали огромную пищу моему воображению вырисовывать себе из них страшилища, которые только один Тартар