Записки графа Федора Петровича Толстого - [35]

. В следующей комнате стоит статуя знаменитого графа Польрншейна, точно в том виде, как он был на похоронах Карла Х-го[301]. Лошадь покрыта большою широкою попоною черного бархата, чуть ли не до земли, на котором довольно часто вышита золотом шведская корона. Он сидит на ней в полном рыцарском вооружении с головы до ног, в ярко вызолоченных латах, держа в правой руке огромное траурное знамя тоже черного бархата с обеих сторон и вышитое тоже с обеих сторон золотыми коронами, как и попона. Знамя это так тяжело, что два человека, очень сильных, никак не в состоянии его приподнять, а этот граф во всю церемонию погребения вез его в одной руке. В этой же комнате находится подарок императрицы Марии-Терезы[302], сделанный ею королю Густаву III-му. Это — сани, украшенные очень хорошей резной работой; как сами сани, так и полозья, все они вызолочены, внутри же обиты голубым бархатом. В одной комнате показывали нам платья, в которых Карл X и Карл XII были убиты. Последний убит в шанцах[303] при осаде какой-то крепости, когда он смотрел в амбразуру на действие осады, собственным его адъютантом-французом, который, находясь сзади его, выстрелил из пистолета в затылок. Пуля прошла от затылка по правому виску и вышла над глазом. Тут же показывали кинжал, которым [кто]-то из королей — Густав-Адольф III или Карл X — был убит. Он сделан так, что пораженный им непременно умрет, вонзив его в грудь или спину и не попав в сердце. Стоит только подавить в головке рукоятки возвышающуюся небольшую пуговку, как у лезвия кинжала, у самой рукоятки, отделяются в обе стороны две боковые острые части лезвия, образуя с лезвием самого кинжала у рукоятки углы более 45 градусов. Когда этот кинжал вонзится внутрь тела и пружина будет подавлена, то отскочившие в стороны части лезвия, которые были почти равны самому лезвию, такую же внутри тела производили огромную рану. Этот кинжал нельзя было просто вытащить из тела. Этот кинжал выдуман, чтобы убить Густава III-го. Показывают и нож, напитанный ядом. Показывали большое собрание старинных, очень странных огнестрельных оружий, весьма странных и по теперешнему очень неудобных, а также множество обыкновенных оружий.

Видели чучелу льва, [который был] приучен к Карлу XII и ходил по воле в кабинете Карла XII-го, когда он занимался в своем кабинете делами, но у него всегда лежали на письменном его столе два заряженные пистолета. Не знаю, сколько лет жил у короля этот лев, но в один день, когда Карл XII в своем кабинете занимался делами, вдруг лежавший прежде спокойно [лев] встал и начал ходить по кабинету из стороны в сторону, ускоряя шаги, что показывало, что он в ненормальном состоянии, потом стал сильно бить себя по бокам хвостом и бросать такие взгляды, что король, следивший за его движениями, счел за нужное пустить ему пулю в лоб, что он [и] сделал, положив на месте своего любимого льва. Осмотрев здесь все, мы отправились на наш фрегат.

После обеда в три часа пошли мы во дворец, который мне не очень понравился, хотя в нем есть много картин и несколько, как говорят, довольно хороших. Ходили мы по всем комнатам, которые довольно просто убраны, даже и самая тронная зала. Но не видели ничего замечательного, чтобы стоило записать. Осмотрев дворец, отправились мы к себе.

17-го числа поутру в 8 часов поехали мы в загородный королевский замок — Дротенгольм[304]. Там нашли мы шведских морских кадет, возвратившихся из Петербурга. Каждый из них взял под руку нашего гардемарина и повел к королевскому замку. Нас рекомендовали начальнику этого дворца. Потом пошли вместе с шведскими кадетами осматривать замок, который мне по всему гораздо более понравился, нежели городской дворец. В нем находятся портреты почти всех шведских королей и королев, между которыми есть и портреты Петра Первого и Екатерины Второй и вытканный на петербургской гобеленовой фабрике на обе стороны портрет короля шведского Густава III-го. Тут же стоит шестиаршинное зеркало, отлитое на петербургском стеклянном заводе и подаренное императрицею Екатериною II герцогу Сюдерманландскому, дяде нынешнего короля[305]. Перед этой комнатой видели [мы] серебряный чайный прибор превосходной работы, сделанный в Петербурге. Проходили много комнат, в одной из них видели три картины времен Екатерины Великой, хорошо написанные. В одной представлен сбитенщик[306] с баклагой[307], кувшином с молоком, связкою кренделей и со стаканами по поясу, а другие — одна изображает Екатерининский канал, на берегу которого мужики носят дрова, а по улице едут разные экипажи, третья картина изображает Английскую набережную, по которой прогуливается генерал в шитом по борту, воротнику, обшлагам и карманам [мундире] с дамою в нарядном того времени костюме и другие прогуливающиеся господа во фраках с дамами и одни; вдали виден монумент Петра Великого.

Мы ходили довольно долго по этому дворцу, но не встретили ничего особенно замечательного. В кабинете редкостей, состоящем из нескольких комнат, есть собрание редких раковин, очень интересное собрание всяких окаменелостей, между которыми особенно замечательны несколько окаменелых раков, скорпионов и некоторых других инсектов