Записки городского хирурга - [11]
Правда, очутились они в той квартире, когда город назывался уже Петроградом, но я называю их петербуржцами. И те на канале Грибоедова, и эти на 4-й Советской улице сумели и сохранить, и потомкам своим передать дух Старого Петербурга. Он витает в их стенах. Когда находишься там, ощущаешь каждой клеточкой своего тела прикосновение Той седой эпохи. Она смотрит на тебя со старой изящной лепнины, покрывшей по периметру высокий потолок, веет теплом обожженных пламенем кирпичей из столетнего камина, напоминает о себе почтенным поскрипыванием векового дивана, чарует приглушенным басом старинных напольных часов, отбивающим каждую четверть часа.
Время тут замерло навсегда, остановив свой бег в начале прошлого века. Добротные крепкие стены излучают такую мощную ауру, что постепенно начинаешь забывать, в какой час ты живешь. Кажется, только выглянь в распахнутое старинное окно, и там, внизу, по булыжной мостовой не спеша прогуливаются целомудренные дамы в модных для начала ХХ века шляпках, а степенные мужчины в котелках, с накрахмаленными воротничками улыбаются им, подкручивая напомаженные усы. На углу бойкая румяная баба в красном платке с лотка продает горячие бублики, а босоногий конопатый мальчишка в большом кепи бежит и предлагает обывателю «Петербургский листокъ». Так и хочется вылезти по пояс из окна и гаркнуть на всю улицу: «Извозчик!»
Главное, что за все время нашего знакомства эти славные люди ни разу меня не упрекнули и не бросили в спину: «Понаехали тут!»
Глава 3 О дне первом. Продолжение
Так мило начавшись, день продолжал свой бег. Опробовав меня в деле, заведующий коротко определил – годен – и поздравил с вливанием в ряды. Трогательная сцена произошла буднично, без особых излишеств.
– Дмитрий Андреевич, вижу, руки у вас на месте, голова, надеюсь, тоже не подкачает. А остальное приложится. Разрешаю вам выполнение самостоятельных операций.
– Павел Яковлевич, разве мой диплом и стаж работы не учитываются?
– Коллега, – сощурился Трехлеб, – здесь я решаю, кому можно самостоятельно оперировать, кому – нет. Вам – можно! – не терпящим возражения тоном закончил заведующий. – Пока ступайте с Мишей в приемный покой, он введет вас в курс дела.
– Дмитрий Андреевич, вы что, с ума сошли? Спорить с заведующим? – почему-то шепотом спросил ординатор, пока мы спускались на первый этаж в приемник. В его голосе затаилась самая настоящая тревога.
– И не думал даже. Просто я устроился оперирующим хирургом, имею за плечами приличный опыт работы. А что это за барские замашки такие: «Вам разрешаю!» Что, имеются доктора, которым противопоказаны самостоятельные операции?
– Разумеется! – криво усмехнулся Михаил. – Почти всем. Из 20 хирургов на отделении, наверное, только четверо удостоены такой чести. Вы пятый.
– Как такое возможно?
– Да очень просто! Только избранным хирургам дозволено выполнять большие ответственные операции. Думаю, через пару месяцев, может быть, и гораздо раньше, как только окончательно войдете в курс дела, вы сами все поймете. А там и станете дежурить в качестве ответственного хирурга. Ответственным хирургом назначают из тех врачей, кому разрешено оперировать от имени заведующего.
– Здорово! Такая честь! А если, к слову, ответственный хирург будет занят на операции, а тут еще кого-нибудь привозят, и его не обходимо сию секунду спасать на операционном столе, то как тогда поступать?
– Тогда ответственный сам назначает, кто вместо него должен оперировать. Но тогда, простите за каламбур, ответственный будет ответственным, но уже за того, кого назначил.
– Как у вас все сурово!
– А то! В нашей больнице заведующие отделениями наделены большой властью.
– Лихо!
– Ну, по-другому никак. Сами потом поймете.
– Получается, я, сам того не ожидая, вошел в пятерку лидеров?
– Как видите, получается так. Павел Яковлевич очень хорошо разбирается в людях, и ему порой хватает одного взгляда, чтобы понять, кто перед ним.
Мне льстило, чего греха таить, что я сразу угодил в элиту. Но где-то в подсознании сохранялось не до конца объяснимая настороженность. Ладно, поживем – увидим, чего сейчас гадать на кофейной гуще.
Выразив свое доверие по поводу оперативной деятельности, Трехлеб в первый же день отправил меня на самое дно иерархии врачебно-хирургической бригады. Он ниспослал меня работать хирургом приемного покоя. Мотивация такого маневра означала только одно: меня на самом деле готовили к вступлению в должность ответственного по хирургической бригаде. Для этого необходимо пройти все служебные ступеньки снизу вверх.
В хирургической бригаде пять человек. Двое пашут в приемнике, один по шоку, один на отделении, один – старший группы. Все члены бригады на сутки подчинены ему. Он решает все создавшиеся производственные вопросы и разруливает экстраординарные состояния, возникающие в больнице. В бригаде введена железная воинская дисциплина. Все приказы старшего смены выполняются безоговорочно. Коллектив устоялся. В Питере устроиться хирургом в стационар практически невозможно. Каждый доктор очень дорожит своим местом.
Самая нелюбимая должность – врач приемного покоя. Как его называют здесь на медицинском сленге – приемник. Задача хирурга-приемника проста и незатейлива: принимать всех пациентов, кто доставлен «Скорой», и тех, которые сами обратились за помощью. Таких тут величают «самотек». Среднее количество обращений за смену порядка 50–60 человек. Больные идут когда как. То пусто, то густо. И один из врачей должен постоянно находиться на рабочем месте. Сутки!
«Я рвался в бой: жаждал резать и шить не под пристальным присмотром профессорско-преподавательского состава кафедры хирургических болезней, а сам! Можно было остаться в городе, но юношеский максимализм взял вверх над здравым смыслом, и я поехал работать на периферию.— Ты уже восьмой хирург за последние три года, — сообщил мне заведующий хирургическим отделением.— Как? — изумился я. — Восемь хирургов за три года? А что тут, аномальная зона?— Да нет, — грустно улыбнулся доктор. — Трудностей испугались.— Ну, я трудностей не боюсь, — самоуверенно заверил я. — Вот, вышел раньше на два дня.Как оказалось, напрасно…»Дмитрий Правдин действительно сразу после института устроился работать районным хирургом.
– Какой унылый видок, – громко нарушил молчание, царившее в автобусе – Рома Попов, коренастый, черноволосый семнадцатилетний юноша, сидевший в левом ряду салона у окна, что сразу за водителем, – неужели нам тут целый месяц чалиться? Но ему никто не ответил. Будущие студенты медики, а пока еще отправленная в колхоз бесправная абитура, не горели желанием шевелить языком в такой пропылённой духоте и вступать в сомнительные дискуссии. Не спасали пассажиров и открытые настежь окна: в салоне жутко пахло бензином и раскаленным железом – автобус внутри почему-то почти не охлаждался.
История Дмитрия Правдина потрясла Россию. Обвиненный в убийстве любовницы Натальи на отдыхе в Тунисе, врач из Санкт-Петербурга попадает в местную тюрьму. Эта книга — мемуары, написанные им после завершения жуткой эпопеи. Быт и порядки арабских казематов, пытки и психологическое воздействие — как на самом деле выглядят арабские страны, стоит сделать лишь шаг от благополучных курортов? Развязка этой детективной истории ошарашит вас. Кто же убил Наталью и как можно вырваться из арабской тюрьмы — драматичные приключения на страницах реальной биографии.
Перед вами книга от одного из лучших авторов серии «Приемный покой» Дмитрия Правдина, питерского хирурга, который частенько уезжает работать в маленькие сельские больницы.Байки в духе черного юмора, которые так популярны в наше время — это ужасная, смешная и очень-очень знакомая действительность. Хирург Правдин с иронией относится и к себе, и к своим любимым пациентам.
Только самые страшные, откровенные и увлекательные байки от бывалого хирурга. Неадекватные пациенты, их родственники, коррумпированные коллеги, равнодушный медперсонал – со всем этим приходилось сталкиваться любому врачу, да и пациенту тоже. Вся изнанка нашей медицины глазами много повидавшего, но не ставшего равнодушным врача. Читая эту книгу, помните, не всякая байка – выдумка.
Дмитрий Правдин действительно сразу после института устроился работать районным хирургом. Этот роман полностью реален! Дмитрий вел дневник, поэтому более уморительного, восхитительного и ужасающего чтива не видели даже прожженные любители медицинских сериалов и книг!
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.
Жизнь в стране 404 всё больше становится похожей на сюрреалистический кошмар. Марго, неравнодушная активная женщина, наблюдает, как по разным причинам уезжают из страны её родственники и друзья, и пытается найти в прошлом истоки и причины сегодняшних событий. Калейдоскоп наблюдений превратился в этот сборник рассказов, в каждом из которых — целая жизнь.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.