Записки генерала Жихарева. Роман ужасов - [11]

— Будет исполнено, Коба! — вылетел в телеграфную Климентий Ефремович.

Телеграмма за подписью Троцкого об объявлении Снесарева вне закона и предании его революционному трибуналу пришла неожиданно скоро — во втором часу ночи. Троцкий давно хотел свести счеты со строптивым командующим, ни в грош не ставившим партийных вождей. В третьем часу ночи собрался революционный трибунал. Возглавлял его тот же смуглолицый чекист, который арестовал командующего. Снесарева, его адъютанта и начальника штаба, арестованного часом позже, ввели в подвальное помещение.

— Гражданин Снесарев! — начал заседание смуглолицый. — Вам предъявлено обвинение в дезорганизации армии, подготовке белого заговора, попытке перейти на сторону контрреволюции. Что вы можете сказать в свое оправдание?

— Товарищи! — начал Снесарев. — Сталин — политический авантюрист. Для достижения своекорыстных целей он готов идти по трупам. Ему безразлично: сколько будет трупов: тысячи, сотни тысяч, миллионы, десятки миллионов. Ему важно по их костях дойти до вершины политической власти. Сей новоявленный Бонапарт, прибыв на фронт, кидался от одной авантюры к другой. Его безмерная жажда славы и безграмотные решения неоднократно ставили под угрозу всю оборону города. Только своевременное вмешательство командования группы войск и его полевого штаба позволили отстоять город, не дать войскам Деникина и Колчака соединиться в приволжских степях. Не благодаря Сталину, а вопреки ему героическая оборона города стала успешной. Как командующий войсками я был вынужден выразить Сталину политическое недоверие и потребовать его отзыва из Царицына. В ответ против меня сфабрикованы обвинения, которые я отвергаю как клеветнические!

— Ты, паскуда, товарища Сталина не марай! — строго сказал Ворошилов. — Товарищ Сталин пользуется безграничными уважением и любовью всех бойцов Красной Армии и в-первую очередь кавалеристов. Мы за товарища Сталина весь Царицын перевернем! Да что Царицын? Все Поволжье! Что вы этого изменника слушаете?! У него на роже написано — контра!

— Какие мнения будут у членов трибунала? — спросил смуглолицый.

— Товарищи, разрешите последнее слово! — не сдавался Снесарев.

— Последнее слово — пережиток буржуазного суда, наследие проклятого царизма! — оборвал его молодой человек в желтой кожаной куртке.

В это время принесли шифровку от Троцкого, предписывавшего под охраной отправить Снесарева в Москву. Сталина вполне устроило такое решение.

— Мы еще встретимся с ним! — произнес он.

В пять часов утра Пашка со смуглолицым отвезли на катере на середину Волги начальника штаба и адъютанта Снесарева. Застопорили машину. На корме зажгли фонарь. Из трюма вывели приговоренных, раздетых до исподнего, со связанными руками и колосниками на шеях.

— Дайте папиросу! — попросил адъютант.

— Некогда тебя ждать! Сам сознательность должен проявить! А то я и арестовывай, и суди, и приговор в исполнение приводи. Становись! — приказал смуглолицый и шепнул Пашке. — Ты, парень, приехал и уехал, а мне тут работать. Поэтому стреляй штабного, а я — адъютанта.

Одновременно щелкнули выстрелы. Одновременно у начальника штаба и адъютанта на левой стороне груди выступили кровавые пятна. Одновременно упали они в воду… Той же ночью были арестованы все сторонники Снесарева. Их зарубили в двух верстах от города. Оборона Царицына была лишена мозга.

Золотые часы, портсигары и кольца, обмундирование казненных Пашка обменял на две бутылки водки, половину осетра и хлеб.

— Твое дело — молодое, Жихарев. Иди — гуляй! — отпустил Пашку Сталин.

Жихарев направился в городской сад.

— Солдатик, побаловаться не желаешь? — окликнула его волжанка лет двадцати — широкоскулая, курносая, белоголовая, коротконогая и вислозадая.

— В рот берешь? — спросил Пашка, когда они спустились на берег Волги.

— Что ты, солдатик! Мы этому не обучены. — Старорежимных пронституток еще по весне в Волге перетопили. А мы — фабричные от голодухи этим промышляем. Где уж нам до столичных выкрутас?! — отвечала волжанка, ложась на спину.

С чавканьем ела она хлеб во время полового акта. Когда все съела — стала торопить:

— Кончай скорей! Комендантский час приближается!

Она быстро освободилась из-под Пашки, когда тот кончил. Оправляя юбку спросила:

— Хочешь еще? Давай хлеба!

— Иди уж, шкура! — развернул Пашка волжанку и дал ей пинка.

Глава 6

Уничтожив штаб армии, а также всех штабистов «из бывших» в корпусах, дивизиях, полках, Сталин положил начало конца обороны Царицына. Поставленные во главе обороны города чудом уцелевшие бывшие полковники царской армии Егоров и Клюев мало что стоили с новым составом штабных работников — унтерами и вахмистрами в прошлом. Утраченная тактическая инициатива обрекла города на падение. Сталина к тому времени отозвали в Москву. Уже в дороге стало ему известно о падении Царицына ранении Егорова и начальника Конного корпуса Думенко.

— Теперь все скажут, — рассуждал вслух Хозяин. — «Был Сталин — стоял Царицын. Уехал Сталин — пал Царицын!» Оборона Царицына войдет в историю гражданской войны, будет вписана в нее золотыми буквами!

Он оказался прав. Немало аналогичных сражений развернулось на полях войны. Но там не было Сталина. Оборона же Царицына, действительно, вошла во все учебники. Хотя именно с падением этого города армии Деникина, наступавшего с юга, и Колчака, наступавшего с востока, получили возможность объединиться и нанести решительный удар по Советам. Лишь желание каждого из этих руководителей белого движения войти в Москву первым спасло революцию от поражения.