Записки Флэшмена - [855]

– Пять тысяч или десять, Чарли, – резко говорит Кастер, – не слишком большая разница, раз они разделены на шайки, а мы вполне способны противостоять им, даже всем вместе взятым.

Постановив на этом, Терри объявил, что он с Гиббоном двинется вверх по реке Бигхорн с целью перехватить индейцев, следы которых обнаружил Рино. С учетом подступающего с юга Крука враг окажется зажат с двух сторон. Кастер со своей кавалерией тем временем должен форсировать Роузбад и отрезать индейцам пути отступления. Что и требовалось доказать.

– Есть ли вопросы? – подытоживает Терри.

– Где Крук? – спрашивает кто-то.

– Насколько нам известно, – отвечает генерал, – где-то в верховьях ручья Роузбад или реки Литтл-Бигхорн. К несчастью, – говорит он, указав на карту, – этот район здесь четко не обозначен. Может, вы покажете, Брисбин?

Кузнечик Джим кивнул и сделал на карте несколько нечетких пометок. Все посмотрели.

– Точное положение частей Крука не имеет особого значения, – продолжает Терри, – поскольку в распоряжении генерала имеются свои скауты и он движется в тот же район, что и мы.

Чего из нас, конечно же, никто не знал, так это что, хотя Крук действительно был в верховьях Роузбада, ему пришлось пересмотреть свои планы, после того как четвертого дня Бешеный Конь неожиданно напал на него и вынудил остановиться. Но с какой стати было нам заподозрить подобное? Как же, ведь эти индейцы ни за что не станут воевать, не так ли?

– В идеале наши войска и колонна Крука должны напасть на индейцев одновременно, – говорит Терри, – но в отсутствие сообщения на это рассчитывать не приходится.

Кастер вскинул голову.

– Мне поручено предотвратить отход неприятеля к востоку, сэр. – Голос его звучал буднично. – Если он находится в верховьях Бигхорна, то моя конница определенно поспеет туда раньше пехоты полковника Гиббона.

Терри кивнул, воздев палец.

– Именно. Я к этому и подхожу. Если вы обнаружите след индейцев, ведущий к Бигхорну, вы должны пересечь его и выдвинуться к югу, к самому Бигхорну. Таким образом вы окажетесь на позиции к югу от противника, в то время как полковник Гиббон будет подходить с севера. Вам следует объединить силы, а если по пути кто-то из вас встретится с Круком, тем лучше. При любом из раскладов мы должны действовать согласованно, насколько это будет возможно. Задача может оказаться невыполнимой, поскольку наш противник очень подвижен – мы не в состоянии узнать, где именно столкнемся с ним.

Ясно было одно – Терри не желал, чтобы до выхода Гиббона на позицию против сиу предпринимались какие-либо действия. Столь же ясно подразумевалось и то, что ему придется предоставить своим подчиненным определенную свободу, поскольку в столь неопределенных условиях никто не мог предвидеть, какие неприятные (или приятные) ситуации могут сложиться. Все в каюте понимали, что есть один человек, которому важно заставить Терри произнести это вслух.

– Если я столкнусь с индейцами, – тихо начинает Кастер, – прежде чем подойдет полковник Гиббон… – Он не договорил и наклонился, будто рассматривая карту. Мне показалось, что Джордж избегает смотреть на Терри и ждет, чтобы тот сам закончил фразу вместо него. И Терри, желая того или нет, произнес роковые слова, так решительно и так любезно. Мне вспоминается та картина: Кастер чрезмерно внимательно разглядывает карту, Гиббон наполовину повернулся к Терри, который сидит, откинувшись на спинку кресла и обдумывает, что сказать. Я сравниваю это с другим похожим моментом: раскрасневшееся от возмущения лицо Лукана на равнине под Кодык-Койскими высотами и Лью Нолан, прямо подпрыгивающих в седле от нетерпения: «Там, милорд, там ваши пушки! Там ваш противник!» Тогда балом правили гнев и страсть, теперь велась спокойная, вежливая дискуссия. Но конец в обоих случаях был один – кровавая катастрофа.

– Вам следует поступать по собственному разумению, конечно, – кивнув, изрекает Терри. – Невозможно выработать инструкции на все случаи жизни. Но я озвучил свои рекомендации: придерживайтесь их до тех пор, пока у вас не появится веской причины поступить иначе.

Другими словами – делай что хочешь. Именно так и сказал Терри – а куда ему было деваться – и Кастер мог теперь предъявить эти слова любому военному трибуналу. Терри приходилось довериться здравому смыслу Кастера, а генерал понимал, так же как и я, насколько призрачна эта надежда. Но озвучить свои сомнения он не мог. Сэм Грант или Колин Кэмпбелл заявили бы: «Слушай, Кастер. Ты знаешь, чего хочу я, а я знаю, чего хочешь ты и как ты намерен истолковать мои слова в личных интересах, а потом талдычить повсюду, что это я дал тебе добро. Отлично, мы друг друга поняли, и если ты сваляешь дурака, то Богом клянусь, я сверну тебе шею!» Но Терри – мягкий, интеллигентный Терри – не мог произнести ничего подобного, да и был ли смысл? Ведь в конечном счете речь шла об операции против кучки жалких дикарей.

Кастер не сказал больше ни слова. Он получил что хотел и теперь прилежно наблюдал за тем, как Брисбин втыкает в карту булавки, обозначая роузбадский маршрут, а затем соединяет их синим карандашом. Гиббон, глянув на Кастера, начал было про нежелательность опрометчивой атаки – если, разумеется, не возникнет крайней необходимости. Терри прервал его: