Записки филиппинки - [16]
Мурзик-Бобик, твою мать!
Не у каждой дамочки, которой уже исполнилось двадцать пять лет, как она смело кокетничает о своем возрасте, есть такой Мурзик-Бобик. А у моей Жучки, то есть хозяйки, есть он! Надо же! Двадцать пять лет ей уже исполнилось! Ха! Двадцать пять лет назад! И спит он не на подстилке в ящичке. Или в кресле, свернувшись калачиком. А в роскошной постели, на натуральных шелках. В огромной студии на двадцать втором этаже.
И это я, ее домашний любимец, как нежно называет она меня, гладя за ушком.
Я ласков, как кот. И предан, как собака. Это ее слова, моей Жучки, то есть Алисы. Кот Мурзик и пес Бобик. Два в одном. Я, правда, не разобрался еще, кого во мне больше. Собаки или кота. Кот как-то не очень…
Нда-а! И пэсыком еще мне не доводилось быть.
Мурзик-Бобик! Надо же! Дожился! Или это ужасное имя Вась-ка!
Хорошо, что у меня нет хвоста в полоску! И меня не надо выгуливать во дворе. Я не грызусь с соседскими псами. Не загаживаю тротуары и клумбы. Не мечу колеса джипов на стоянке, во дворе.
Мой мочевой пузырь давно лопнул бы, если бы я был собакой. Ведь моя подружка дрыхнет до обеда, считая, что сон до обеда – эффективнее любого ботокса.
Нет у меня ни усов, ни шерсти на всем моем бренном теле. Я не собака. И не какой-нибудь паршивый кот. У меня две ноги. Вполне приличная физиономия, очень даже мужественная. Я хорошо сложен, худощав, имею натруженные жилистые руки, вьющиеся темные волосы и даже умные синие глаза. И вполне человеческое имя – Василий. По паспорту я мужчина тридцати лет. С красивой украинской фамилией Василенко. И пропиской в городе Луганске Донецкой области. И даже профессия у меня есть – шахтер.
Но есть обстоятельства, совершенно не зависящие от меня. Поэтому на сегодня я домашний любимец этой истеричной особы. Прости, дорогая! Мы же договаривались с тобой, все по-честному!
Живу я в ее хоромах уже год. На ее шее. Она меня кормит. Из ложечки. Причем отменно! И я уже откликаюсь на это подлое имя Вась-ка. Ей нравится, обняв меня, валяться на шкуре белого барана у фальшивого камина и, медово глядя мне в глаза, перечислять все мои кошачье-собачьи имена.
– Ты мой Мурзик? Или Бобик? А может, лучше Полкан? – трется она об мое плечо, целуя меня в нос.
– Нет, я Василий! Мур-р-р! Гав! – отвечаю я на ее ласки.
– Тогда я твоя Жучка! – высовывает она свой язычок и, лизнув меня в шею, начинает вполне по-собачьи меня нюхать.
Мне щекотно. Я смеюсь, отстраняясь от нее. Мы боремся. Мяукаем. Гавкаем. Носимся по ее ста сорока квадратным метрам. Хорошо, что изоляция в ее хате отменная. Стены из кирпича. Соседи нас не слышат. И так по десять раз на день.
У меня выработалось стойкое чувство самосохранения. Я, оказывается, еще тот котяра! Надо же! То кот! То пес! Ничего человеческого. Не предполагал за собой такого… Видели б меня мои мужики из забоя! Нда-а! Лучше не надо!
У меня проявились артистические способности! Ха! Особенно после того, как моя Жучка, то есть Алиса, затаскала меня по театрам, а также по клубам и гостям. А в Третьяковку мы катались, специально, раз пять в прошлом году. А потом она меня еще и экзаменует! Тыкает носом, как того Буратино! Поучает! Мальвина хренова, мать ее так! «Кто написал «Грачи прилетели»? Сколько было вариантов этой картины у Саврасова? Или еще хуже! Кто дописал медведей на картине Шишкина «Утро в сосновом бору»?»
А мне оно надо!
Записала меня на курсы компьютера и английского языка. И, кроме того, велела вести дневник, где я должен отмечать все события и впечатления за день.
Зачем, спросите?
Алиса сказала, что потом можно издать бестселлер под названием «Записки лучшего в мире кота Василия». Под названием «Записки альфонса» этот бред разойдется быстрее!
А когда слетаются ее гламурные подружки с натянутыми рожами, все эти перезрелые девочки – Пуся, Эллис и особенно Марго с вертлявой шавкой под мышкой, – моя Жучка из кожи лезет показать, какой я завидный. Заставляет меня цедить мартини со льдом через трубочку. А мне бы стакан водяры опрокинуть и забыться.
Взбрендило ей оттюнинговать меня до неузнаваемости. И ей это, кажется, удалось. Видели б меня мои пацаны из забоя! Только не это! Припыленный углем усталый шахтер превращается в стильного денди. Вот тебе и «мяу»! Хочешь жить, не так замяукаешь. И пока я в этой столице не найду приличной работы, мяукать мне еще долго. Где там мой учебник по английскому?
Говорила мне мама: «Учи, сынок, язык! Человеком будешь!»
Звонок в дверь.
– Ну, вот, пришла любимая.
Василий шустро бежит открывать дверь, обшитую белой кожей. На пороге Алиса. В ее глазах лукавый огонек.
Василий перехватывает пакеты из рук Алисы. Она смачно чмокает его в нос.
– А что я тебе купила, Мурзик мой! Мой Бобик! – Алиса пританцовывает и, раскупорив пакеты прямо в холле, вешает на Василия модные обновки.
Василий противится.
– Хватит мне тряпки скупать. Уже гардероб ломится. Что я тебе, игрушка какая-то?! Чего ты на всякую дрянь деньги трынькаешь!
– Мой Мурзик! Да ладно тебе! Смотри, какие штанци классные! В цветочек! Чистый хлопок. Завтра мы ужинаем у Марго.
– На хрен мне эти штаны, уже двадцатые?! Водки-сигарет взяла?
Современная проза о киевлянах и москвичах. О нашей жизни, полной ярких событий, доходящих, порой, до абсурда. Героиня рассказов – обычная киевлянка.В трагичном она видит смешное. Потому как феерически воспринимает жизнь и считает ее самым ярким приключением.Тема книги до боли знакома нашему многострадальному народу: любовь, ревность, зеленая жаба зависти, жажда наживы, чувство справедливости и естественное стремление каждого человека к счастью.Написано легко, живо, вкусно.Книга оптимистична и преисполнена любви.
В эту книгу лег опыт путешествий длиной в четыре года (2017—2020). Надеюсь, тебе будет интересно со мной в этой поездке. Мы вместе посетим города и места: Кавказ, Эльбрус, Дубаи, Абу-Даби, Шарджу, Ларнаку, Айя-Анапу, Лимассол, Пафос, Акабу, Вади-Мусу, Вади-Рам, Петру, Калелью, Барселону, Валенсию, Жирону, Фигерас, Андорру, Анталью и Стамбул.
Битва за планету закончилась поражение Черного... Сможет ли он повергнуть трех Богов и вернуться обратно или же сам сгинет в бесконечной тьме...? Истинный мир Богов, это его цель, Черный должен расправиться с оппонентами и наконец стать на одну ступень выше к величию и разгадать цель Катарбоса, который устроил весь этот спектакль.
Книга «Семейная история» посвящена истории рода Никифоровых-Зубовых-Моисеевых-Дьякóвых-Черниковых и представляет собой документальную реконструкцию жизненного пути представителей 14 поколений за 400 лет. Они покоряли Кавказ и были первопроходцами Сибири, строили российскую энергетику и лечили людей. Воины, землепашцы, священники, дворяне, чиновники, рабочие, интеллигенция – все они представлены в этой семье, и каждый из предков оставил свой след в истории рода, малой и большой Родины. Монография выполнена на материалах архивных источников с привлечением семейных воспоминаний и документов, содержит множество иллюстраций.
Закон природы — это то, что запрещено нарушать строго-настрого. Полиция неукоснительно следит, чтобы никто не вздумал летать со скоростью, превышающей скорость света, а также совершать иные преступления. Совершеннолетний нарушитель несёт уголовную ответственность. А что делать с тем, кто ещё мал?..
В этой части помещено хронологическое продолжение записей услышанных и прочитанных мною высказываний, которые захотелось сохранить в памяти. В сборнике собраны мудрые и не только мысли, которые были услышаны или прочитаны мною за пятьдесят лет жизни. Некоторые записи отличаются от оригинала или приведены без указания автора. В некоторых случаях приведены имена людей, от которых были услышаны эти слова. Этим самым мне хотелось отдать дань памяти этим людям, с которыми я сталкивался в жизни, и которые оказали определенное влияние на течение моей жизни, за что им моя благодарность.
Любые виртуальные вселенные неизбежно порождают своих собственных кумиров и идолов. Со временем энергия и страсть, обуявшие толпы их поклонников, обязательно начнут искать выход за пределы тесных рамок синтетических миров. И, однажды вырвавшись на волю, новые боги способны привести в движение целые народы, охваченные жаждой лучшей доли и вожделенной справедливости. И пусть людей сняла с насиженных мест случайная флуктуация программного кода, воодушевляющие их образы призрачны и эфемерны, а знамена сотканы из ложных надежд и манящей пустоты.