Записки дунайского разведчика - [50]
Глава VII
Отряд «Поиск»
В тяжелом состоянии меня доставили в город Братиславу. Главный хирург советского военного госпиталя сделал несколько сложных операций, после чего меня положили в маленькую палату. Двое суток жизнь боролась со смертью. Двое суток я был без сознания. Натренированный молодой организм победил. На третьи сутки пришел в себя.
«Где я?» — появилась мысль. Но чувствовал, что забинтован от ног до головы. Болел поврежденный позвоночник, повернуться на бок не было сил. Догадался, что нахожусь в госпитале. У меня кружилась голова и тошнило. Сильно болели многочисленные раны.
Каждое утро меня носили на перевязку в операционную, зашивали и штопали мое тело, меняли повязки и шины, снова возвращали в палату.
Кто-то неотступно следовал за мной. Эти заботливые, ласковые руки снимали меня с операционного стола и бережно клали на носилки, плавно переносили в палату, удобно укладывали раненую голову на подушку, осторожно вливали в рот чай или кисель. Кто-то часто наклонялся надо мною, губами касался моего уха и что-то говорил. Я чувствовал в ухе струю воздуха, но ничего не слышал. Да если бы и удалось разобрать что-либо, все равно ответить бы не смог. У меня было ранено горло, я не мог говорить и только хрипел.
Каждый раз в таких случаях я улавливал запах волос и накрахмаленного госпитального халата. Но кто это, я долго не мог узнать.
Летели госпитальные дни. Я продолжал жить и этим очень удивлял и радовал врачей.
Позднее я узнал, что своей жизнью я обязан не только искусству наших хирургов, но и заботе и вниманию медицинской сестры Тоси Михайловой, которая несколько раз отдавала свою кровь, чтобы помочь мне.
После операции меня перенесли в палату, положили на койку возле окна. Знакомые руки осторожно сняли повязку с левого глаза. Яркий свет ударил, заставил зажмуриться. Но через несколько секунд я снова открыл глаза. Первой увидел Тосю Михайлову. Она сидела рядом на стуле. Я с интересом и благодарностью смотрел на девушку в белом халате, которая спасла и выходила меня. Это была симпатичная блондинка лет двадцати, с милым лицом и ласковыми глазами.
Я пристально рассматривал Тосю. Уже целый месяц я знал ее, но сейчас видел в первый раз. И странно, мне казалось, если б всех сестер госпиталя собрали вместе, я все равно узнал бы Тосю.
Она заметила мой взгляд, спросила:
— Алеша, ты узнал меня?
— Конечно.
Сестра показала на подоконник и на тумбочку.
— Видишь, сколько цветов? Это принесли твои друзья-моряки.
Действительно, рядом в вазе, а еще больше в стеклянных банках стояли цветы.
— Тося, можно, я подарю букет вам?
Сестра заулыбалась.
— Конечно, но это ты сделаешь вечером, когда я закончу дежурство и зайду к тебе.
День был солнечный, летний. В палату через открытые окна входил свежий теплый воздух. Я наслаждался дневным светом. После месяца в изоляции было очень приятно ощущать свет, видеть и слышать людей. У меня появилось такое радостное настроение, что я даже подумал, что скоро поправлюсь и вернусь к друзьям на флотилию. Я еще не знал, в каком состоянии находился.
Общительная Тося познакомила меня с моими соседями по палате. Их было двое. Слева от меня помещался молодой летчик сержант Георгий Дураков. Он был ранен в голову и в руку. Дальше к двери лежал тяжелораненый артиллерист сибиряк Николай. У него был поврежден позвоночник.
Тося ходила по палате, но все время искоса поглядывала на меня. Я чувствовал, что она чего-то опасается. Но чего именно, догадаться не мог.
Все что-то скрывали от меня. Но что?
Было тепло. Чтобы не причинять боли, меня покрыли только простыней.
Тося ушла. А мне тут же захотелось осмотреть самого себя. Но как это сделать, если нет сил повернуться?
Хотел приподнять голову, она закружилась. Отлежавшись, стал осматривать себя лежа. Приподнял вверх правую ногу. Увидел, что она забинтована. Сперва пошевелил пальцами, потом согнул ее, нога хорошо гнулась. Только мешали бинты, да болели раны. Я приподнял левую ногу. И она оказалась забинтованной. Попробовал согнуть — она гнулась хуже и болела сильней.
«Это ничего, что раны болят, — попытался успокоить сам себя. — Их врачи быстро залечат. Важно, что ноги целы».
Осмотром ног остался доволен. Но почему плохо слушаются руки?
С большим трудом приподнял над простыней правую. С ужасом увидел, что ниже локтя руки нет. Обрубок был забинтован. Осторожно опустил его на койку.
Неожиданный удар ошеломил меня. «У меня нет правой руки. Кошмар. А как с левой рукой?»
Сознание не хотело мириться с такой потерей в восемнадцать лет. «Нет, нет. Не может быть!» — успокаивал я сам себя. С чувством тревоги поднял вверх левую руку. В воздух поднялась вторая забинтованная култышка.
Долго я лежал в тот раз как громом пораженный. Сознание никак не хотело мириться с большим несчастьем.
«Я плохо вижу. Может, просто не рассмотрел и мне показалось, что нет у меня рук», — подумал я с отчаянной надеждой.
С большим трудом поднял снова вверх правую руку. Нет, глаз мой видел все хорошо. Левую руку вторично я уже не стал проверять.
«Безрукий инвалид», — мельнула горькая мысль.
Казалось, слезы способны были прожечь кожу. Все это видела Тося, но она не подошла ко мне в это время, и я ей за это до сих пор благодарен. В такую тяжелую минуту надо остаться один на один с самим собой.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Художественно-документальные повести сборника посвящены событиям Великой Отечественной войны. О трагических лете и осени 1941 года, когда кадровым зенитчикам приходилось отражать атаки танков врага, рассказывает бывший наводчик орудия П. Чернов. Малоизвестные факты героических дел авиаполка воздушной разведки Резерва Главного Командования приводятся в воспоминаниях Л. Машталера. Тема человеческой судьбы в годы войны представлена в автобиографической повести А. Петрова о молодом разведчике, который потерял в бою обе руки и должен найти в себе силы, чтобы жить и быть нужным людям.
Книга ветерана Великой Отечественной войны, старейшего специалиста Аэрофлота Николая Михеевича Горностаева посвящена авиатехникам, механикам, вооруженцам. Их напряженная и очень ответственная работа часто оставалась незаметной, считалась второстепенной. Её важность становилась очевидной только при авариях и боевых неудачах. Автор раскрывает героизм «чернорабочих» войны.Эта книга с сайта «Военная литература», также известного как Милитера.
Аннотация издательства: Повесть В. Великанова «Тихое оружие» посвящена девушкам-радисткам, работавшим в годы войны на временно оккупированной гитлеровцами территории нашей страны. Их единственным оружием тогда — тихим оружием — была рация, по которой они передавали в Центр важные для фронта сведения.
Сборник очерков и повестей посвящен людям, которые выстояли в самых суровых боях Великой Отечественной; содержит неизвестные широкому читателю факты истории войны.Книга рассчитана на массового читателя.