Записки драгунского офицера. Дневники 1919-1920 годов - [38]

с. Рубченки

11 декабря 1919 г.

Бесконечный переход. Нелегко сделать 25 вёрст, когда болит голова, темнеет в глазах и жар.

м. Тетиев

12 декабря 1919 г.

Остановились в чистеньком польском домике. У католиков Рождество. Вчера здесь были петлюровцы, Бог весть откуда появившиеся, в количестве 4000 человек, при 3 орудиях.

Люфт был в разъезде и поймал 2-х петлюровцев. Я был в головной заставе. Мы продолжаем отходить без боя.

м. Ситковцы

13 декабря 1919 г.

Сегодня опять славный день, полный удачи, веселья и счастья. И всё это несмотря на то, что число 13 считается роковым, а сегодня именно 13 декабря.

Вечером 12-го я получил извещение, что вследствие болезни графа Шамборанта я временно принимаю 4-й эскадрон. Грустно, тем более что офицерский состав 4-го эскадрона неважный в данное время. Исаев и новый офицер Майборода – оба не отличаются храбростью. Вано Старосельский уже давно зарекомендовал себя не с лучшей стороны.

Выступили из Тетиева и дошли почти до местечка Животов. Вдруг впереди идущие эскадроны пошли рысью. Я в это время ехал в экипаже с больным Шамборантом. Едва успел сесть на хромую серую кобылу Тускаева и догнать эскадрон. Овраг, затем крутой подъём и равнина. Подъезжаю к Попову.

– Смотрите, – говорит Попов и указывает по направлению на Животов. Я посмотрел… и замер… Целый ряд повозок – совсем близко – ползёт по дороге на Ситковцы. С ними эскадрон. Несомненно, настоящий, честь честью, как ему и полагается быть – эскадрон и пехота: может быть, рота, может быть, больше. А повозки всё ползут и ползут, как вереница маленьких чёрненьких жучков.

– Берите дивизион, обойдите овраг, что нас разделяет, займите вон ту возвышенность и обстреляйте эту колонну, а тверцы тем временем атакуют её в прямом направлении и справа.

Я повёл дивизион рысью. Параллельно 4-му шёл 3-й эскадрон с Гоппером, т.к. Львов тоже болен. Начали обходить бесконечный овраг, поросший кустарником. Вдруг шагах в 10 от меня поднялся заяц и перебежал мне дорогу.

– Плохая примета, – сказал Исаев.

Я послал его к чёрту, и мы перебрались наконец на другую сторону оврага. Вынырнув из лощины, мы увидели ту же колонну, но уже ближе. Пехотинцы рассыпались в цепь, и загремели первые выстрелы. Я развернул дивизион лавой, мы выхватили шашки и понеслись. Только ветер загудел в ушах. Наткнулись на канаву, и на минуту всё смешалось. Исаев и Майборода вместо того чтобы смело броситься в канаву и показать пример, только что-то кричали драгунам и без толку метались у рва. Я плюнул на всё, ударил лошадь шашкой раза два, перешёл канаву и понёсся дальше.

Третий эскадрон красивым веером подскакивал уже левее меня к противнику. 4-й тоже подлетал, но значительно правее меня. Наконец я доскакал до первых пехотинцев; все бросились бежать, бросая оружие. Некоторые ложились на землю. На многих галичанские шапочки с чёрным околышем и большим козырьком.

Ура! Есть и пулемёты. И много: один, два, три, четыре, пять – и все максимы. Мечутся всадники кругом чего-то большого. Подлетает взволнованный и радостный Гоппер, театрально салютует блестящей шашкой и докладывает:

– Г-н ротмистр, 2 орудия при полных запряжках и с зарядными ящиками.

Боже мой! Это уже что-то уж слишком хорошо для одного раза: и пулемёты, и огромный обоз, и орудия, и пленные!!! С трудом собираю 4-й эскадрон. Все без всякого толка мечутся по полю; кое-где выстрелы – это по убегающей кавалерии или расстреливают китайцев. Появился и «знаменитый» 7-й эскадрон – стал и открыл по неизвестно чему огонь из пулемётов.

Наконец появился полковник Попов. Я ему доложил. Чувствую себя именинником. Ведь как-никак, а дивизион захватил два орудия, 8 максимов и 3 льюиса!!! И всё это без потерь! 11 пулемётов! Кроме того, захватили 5 сестёр милосердия и несколько офицеров. Пленных – человек сто.

Когда мы вернулись на ночлег в Ситковцы, то я почти полночи не мог сомкнуть глаз от радостного волнения. А вдруг дадут Георгий или оружие?

с. Цибулевка

14 декабря 1919 г.

Всё подсчитываем трофеи и роемся в добыче. Офицеры– галичане очень милы и любезны. Одна из сестёр прехорошенькая и теперь временно едет при нашем эскадроне, пока не проберётся к себе на родину (Киев).

Мы сделали мучительный переход – 30 вёрст, черепашьим шагом по мёрзлой кочковатой дороге. Лошади выбиваются из сил, падают, снова поднимаются, телеги ломаются, колёса отскакивают – прямо беда.

У бедного Шамборанта под 40 градусов, и он страдает. Я с ним в экипаже. Пропёрли по морозу от 8 утра до 7 вечера.

м. Устинград (с. Соколивка)

15 декабря 1919 г.

Вчера от моего эскадрона пошло два разъезда. Из них вернулся пока один – Старосельского. Он был обстрелян петлюровцами. Исаева ещё нет. Это меня немного беспокоит. Завтра днёвка. Мороз крепчает.

м. Устинград (с. Соколивка)

16 декабря 1919 г.

Мороз всё крепчает. Прямо дышать нечем. Шамборант уехал. Исаев вернулся. Он тоже был обстрелян петлюровцами. Мы находимся уже на уровне ст. Монастырище.

ст. Нестеровка

17 декабря 1919 г.

Мороз всё крепчает. Бедный корнет Майборода пошёл в ночной разъезд, благо ночь лунная.

с. Кочержинка

18 декабря 1919 г.

Выступили в 6 часов утра и пришли на ночлег в 10 часов вечера. Считая, что отдыхали 2 часа за всё это время, выходит, что 13 часов были на морозе градусов в 15-20. Это тяжело.