Записки Черного Властелина - [18]

– Если я вас правильно понял, сэр, то это – силы Тьмы.

– Точно, – хмыкнул Скиталец. – Самый авангард.

– Тогда мы должны немедленно их уничтожить!

– Должны – так валяйте!

Капитан обернулся, явно собираясь отдать определенный приказ своим рыцарям, но потом вдруг нахмурился и опять нагнулся к волшебнику:

– А вы, сэр?

– Я? Нет. Я, пожалуй, посмотрю, что у вас получится.

На несколько мгновений над площадью повисло оч-чень напряженное молчание. Потом Нимрааз отрывисто рассмеялся, а Скиталец направился к своему коню, бросив на ходу:

– Поехали, Конрад. Остановимся в замке. По дороге я попытаюсь объяснить тебе, что такое стратегия. Интересно, хоть чему-нибудь в вашем Ордене учат?

Капитан ничего не ответил на это ворчание, резким движением вбил меч в ножны и отъехал к отряду, а волшебник, без усилий взобравшись в седло, медленно пересек площадь и мимо постоялого двора направился к дороге, ведущей в замок барона. Но, несмотря на по-прежнему выказываемую стариком спокойную уверенность, Джерри готов был поклясться: поле боя осталось за Нимраазом, и оба противника прекрасно это сознавали. Сам юноша никому не отдавал горячих симпатий, но такой исход его не слишком обрадовал – все-таки ни волшебник, ни светоносцы не приставали к его папаше с расспросами о нем самом. Впрочем, как он тут же резонно себе возразил, у них и возможности такой не было...

В любом случае, своей ближайшей задачей он считал выбор удачного времени для незаметного сваливания, и сейчас – пока светоносцы вздымали клубы пыли на площади, привлекая всеобщее внимание, – такой момент однозначно наступил. Вскочив, Джерри со всей возможной скоростью промчался вдоль боковой стены трактира, перескочил через дощатый забор на соседний участок, обогнул тамошние огороды, еще раз маханул через ограду и быстренько затерялся среди деревенских подворий. Остановившись только на околице, он засел за большим дубом, отдышался, убедился, что черные пока что погоню не ведут, немного успокоился и задумался. И уже скоро его лицо приняло умиротворенное выражение – если раньше он благословлял небеса за то, что не задержался на пристани в ожидании Бугая, то теперь как раз таки и стоило с ним повидаться.

* * *

На речке Бугая не было, но лодка их семейства уже болталась у причала, и поэтому Джерри прокрался к дому своего приятеля, по-прежнему соблюдая все меры предосторожности (фактически двигаясь перебежками). Дом этот, или, вернее сказать, довольно ветхая изба, стоял немного на отшибе, а раньше и вовсе считался хутором, однако причиной такой обособленности отнюдь не было сугубое процветание его владельцев, как нередко случается. Напротив, семья Бугая едва сводила концы с концами (особенно этому способствовало, как утверждали злые языки, излишнее пристрастие главы семейства к горькой), и для друга Джерри, возглавлявшего некороткую шеренгу отпрысков, жизнь уж точно розами не пахла. Даже специально поставив перед собой цель, Джерри едва ли смог бы припомнить такой случай, чтобы Бугай не вкалывал.

Так что Джерри нисколько не удивился, обнаружив друга у поленницы во дворе, колющим дрова. Конечно, это было не самое типичное занятие для данного времени года и суток, но значило оно лишь, что рыбалка закончилась неудачно, улова нет, чистить нечего, да и других, более неотложных занятий по хозяйству тоже не подоспело. Джерри привлек внимание Бугая свистом, получил в ответ маловразумительный жест колуном, но нисколько не стушевался, отворил калитку и, проследовав во двор, уселся на чурку рядом с поленницей. Несколько минут он, казалось, рассеянно наблюдал за сноровистой работой товарища, но на самом деле – собирался с мыслями.

И, пожалуй, тут стоит ненадолго остановиться на персоне Бугая, ибо личность это была колоритная, хотя бы по меркам С. Хмари. Разумеется, Бугай – это было прозвище, при рождении мальчонку нарекли Риком (в сокращенном варианте, как в полном – не помнил никто, в том числе, и он сам). Столь же очевидно, что Бугаем, как его величали все, включая собственных родителей, он был прозван благодаря особенностям своего телосложения. Бугай не был великаном, его даже высоким назвать трудно, но если при почти шести футах роста человек кажется поперек себя шире – согласитесь, аналогия напрашивается. При этом обширный торс Бугая отнюдь не смотрелся бесформенной массой – нет, его мускулатура выглядела рельефной, как у хорошо тренированного атлета, и производила впечатление устрашающей физической мощи. Впечатление верное и не раз подтвержденное на практике. Так, большинство жителей деревни считали Бугая болваном или даже откровенным придурком, но последним, кто позволил себе вслух обсуждать его интеллектуальный уровень, стал года три назад кузнечный подмастерье, тоже малый не страдавший от дистрофии. После того как пятнадцатилетний Бугай (он родился всего несколькими месяцами раньше Эрика и Джерри, хотя и казался намного старше) без всяких эмоций, деловито и буднично избил шутника до полусмерти и едва не оставил калекой, его никто никогда не задевал. Хотя, стоит признать, понять общественное мнение нетрудно: лицо Бугая – низкий лоб, тяжелый, чуть скошенный подбородок, массивные надбровные дуги, под которыми прятались маленькие глазки, с трудом способные принять какое-то выражение, – действительно не располагало к... Да, в общем-то, ни к чему не располагало, кроме желания отойти подальше. Однако те, кто, как Джерри или Эрик, знали Бугая давно и хорошо, были куда осторожнее в оценках, и попроси их кто-нибудь дать характеристику своему товарищу, ограничились бы единственным – крайне неразговорчив.