Записки чекиста - [79]

Этого человека давно можно было арестовать. Когда он, как ему казалось, тайком приходил к жене или когда она ходила к нему на свидание. Но, до поры до времени, этого не делали. Потому, что его рассказы о делах банды нужны были сотрудникам госбезопасности.

Мы не ошиблись: во время очередного свидания незадачливый муж рассказал жене о прибывшем из-за границы «большом начальнике». А едва она спросила — кто этот «начальник», как тут же услышала в ответ: «Ты его знаешь, когда-то его называли „Чечёткой“. Настоящая фамилия Филистович. Теперь у него другое прозвище — „Слуцкий“.

Значит, Слуцкий и есть Иван Андреевич Филистович? Что ж, этот ночной пришелец давно и хорошо известен своими прошлыми делами. Выходец из буржуазной семьи, получивший шляхетское «воспитание» с антисоветской направленностью, Филистович, или, как он себя именовал, пан Ян, враждебно отнёсся к воссоединению западных областей Белоруссии с БССР. Зато вероломное нападение фашистских полчищ на Советский Союз он встретил как праздник.

Перебежав из партизанской зоны в близлежащий гитлеровский гарнизон, И.А.Филистович добровольно, без малейшего принуждения, вступил в созданный фашистами националистический батальон СД. Он хвастался, что гордится «сотрудничеством» с оккупантами потому, что с детства ненавидит Россию и Советскую власть. И подтвердил это — исправно нёс охранную службу, участвовал в карательных экспедициях против партизан.

С женщинами и стариками воевать было легко, и Филистович беспощадно расправлялся с мирным населением белорусских деревень. Не отказывался он и от участия в отправке евреев в гетто, откуда, как известно, никто не возвращался.

Но вместе с победоносным наступлением Красной Армии неотвратимо приближалось возмездие. Летом 1944 года закоренелый преступник предпочёл улизнуть сначала в Польшу, а потом в Италию и Чехословакию. Озлобленный враг и там продолжал принимать активное участие в карательных экспедициях против итальянских, чешских и словацких патриотов.

После разгрома гитлеровской Германии Филистович затаился на территории Польской Народной Республики, где даже сумел устроиться на работу.

Однако боязнь разоблачения не давала покоя. Животный страх перед неминуемой расплатой погнал предателя прочь с польской земли. Только перебравшись в Западную Германию, он почувствовал себя в безопасности.

А через несколько лет опять появился в Белоруссии.

Кто и зачем его прислал?

Мы не сомневались, что прилетел он не для добровольной явки с повинной. Судя по практическим делам «Слуцкого», у него были другие цели: создание подпольной антисоветской организации, вербовка антисоветских элементов, совершение диверсионных актов. Лакей хотел доказать своим новым хозяевам, что не зря ест их хлеб, и первое, что он сделал, — организовал налёт банды «лесных братьев» на типографию Вязынской МТС. Налёт, к счастью, обошёлся без человеческих жертв. Бандиты похитили часть шрифтов, бумагу, типографскую краску и, облив здание типографии бензином, подожгли его.

Однако с каким бахвальством расписал Филистович этот «подвиг» в своём дневнике, предназначавшемся для иностранной разведки, а очутившемся в руках чекистов! «Утром разгромили вражескую типографию, — собственноручно начертал он. — Создали свою, партизанскую. Операция удалась хорошо: никто не видел. Говорят, что загорелось само, от папиросы».

Само?..

Блажен, как говорится, кто верует. Ведь был же кто-то, бросивший эту злосчастную папиросу. Пожар возник рано утром, а с вечера в помещении типографии не было ни души. Неужели папироса могла тлеть в течение целой ночи?

Чекисты знали, кто поджёг типографию, но иллюзиям Филистовича решили не мешать. Арестовывать «заграничного эмиссара» пока не спешили, хотя для этого уже все было подготовлено. Останавливали невыявленные детали. Что, если сей «член правительства» ожидает из-за границы помощников? С кем он успел связаться после прилёта? Кто свёл его с бандой бывших полицаев и фашистских пособников? Все это подлежало обстоятельному выяснению.

А вскоре стала известна ещё одна новость: «представитель БНР» усиленно занимается поисками пополнения для своего «войска».

Тогда-то и было решено направить к нему оперативного сотрудника — чекиста, который, выполняя в годы Великой Отечественной войны специальное задание в тылу врага, некоторое время носил мундир офицера СД.

Чекист представился Слуцкому в качестве некоего Дубовика, в прошлом активного помощника фашистов, дослужившегося у них до офицерского чина, а после разгрома гитлеровской Германии превратившегося в «мстителя-одиночку». Во время этой встречи присутствовал один из бывших полицейских, с которым мнимый Дубовик сталкивался в дни, когда носил форму сотрудника СД. Это «старое знакомство» укрепило доверие Филистовича к новоявленному «сподвижнику».

Мешкать «друзья» не стали.

Через некоторое время они вместе отправились в Гродно, где были приняты «единомышленниками» Дубовика как самые дорогие гости. Филистович остался очень довольным оказанным ему приёмом и, возвратившись из поездки, поспешил отправить во Францию какое-то письмо…

«Дубовик» настолько мастерски разыгрывал свою роль, что Слуцкий поверил ему, даже старался расположить к себе. Показал фотографию Абрамчика с дарственной надписью, как свидетельство особого доверия «президента»… Посетовал, что если планы, вынашиваемые его шефами, рухнут, никто за границей не даст «Белорусской раде» ни цента… Рассказал, как перед полётом на самолёте без опознавательных знаков Рогуля просил присылать больше бодрой, многообещающей информации. «От этого, — говорил он, — будет зависеть финансирование организации и отношение к ней за рубежом…»