Записки целителя Максимилиана Харта, сделанные им во время дежурств. - [31]

Мне начинает казаться, что сегодня все мужчины-целители нашего отделения сильно задержатся на работе.

Пока стажеры переписывают результаты, я решаю поговорить с Помфри через камин. Посылать письма долго. Патриция через камин говорить не хочет, потому просто проходит в мой кабинет. Стажеры, которые учились у нас сразу вскакивают с почтительным «Здравствуйте, мадам Помфри». Еще бы они не вскакивали, кто их семь лет лечил-спасал-собирал-вытирал сопли. Патриция, конечно же умиляется, восклицает что-то про «прекрасных деток», тут не поспоришь в отделении остаются только «прекрасные», всех остальных Лиззи быстро сплавляет в другие отделения.

Один из стажеров освобождается от бумажной работы и отправляется в буфет раздобывать пирожные с конфетами и варить кофе. А я пытаюсь разгрести место на столе. Патриция любит сладкое даже сильнее Дамблдора, поэтому все серьезные разговоры с ней ведутся только под пирожные, много пирожных.

Поппи рассказала мне только то, что делать столь развернутую диспансеризацию ее побудило некое смутное ощущение, описать которое она даже толком не способна. Дети в какой-то момент перестали ей нравиться, и этого для ее целительского чутья более чем достаточно. Она Истинный Целитель, ее ведет магия. На мои расспросы, когда же дети перестали ей нравиться, она ответила, что точно не при Амандо. Но с Амандо она работала недолго, потому что пришла в Хогвартс за пару лет до воцарения там Дамблдора. И лет пять-семь работала спокойно, а потом… вот такое. Некоторое время она присматривалась, даже пила капли от подозрительности, но капли не помогли и уже лет двадцать пять проводит полную диспансеризацию детей. Как вновь поступивших, так и уже учащихся. Всех, ежегодно, с тестами Ардмана, да и не только с ними. Вдруг найдется кто-нибудь, кто сможет разгадать загадку противных детей. Потом она спохватывается и начинает прощаться. Потому что раз уж она добралась до Мунго, то сам Мерлин велел зайти к Арвен и обсудить с ней еще одну школьную проблему. А именно, незапланированные беременности старшекурсниц и то, как эти старшекурсницы недрогнувшей рукой варят абортивные зелья. Поппи ничего не имеет против секса как такового, тем более, если девочки уже совершеннолетние. Но удивительно то, что абортивные снадобья пьют как магглорожденные, так и чистокровные. И это непонятно, потому что в старых семьях технику безопасности и причины побуждающие ее соблюдать дочерям обычно намертво вбивают в головы, чем и как предохраняться знают все. А тут такое странное дело. Раньше не было, а теперь как прорвало, в прошлом году три случая и в этом уже пять.

На этом Поппи все-таки прощается и уходит к Арвен, поедать конфеты уже с ней и обсуждать тайны Хогвартса. Да, Патриция Помфри не блюстительница нравственности, но она ушла в педиатрию из акушерства и потому жуткая традиционалистка. Велением магии она оставила акушерскую практику и стала работать школьной целительницей, такая резкая смена деятельности вполне нормальна для Истинных Целителей. И я более чем уверен, что через пару коробок конфет Поппи и Арвен найдут причину неадекватного поведения студенток, способы донести до них верную информацию, а так же разработают методы перекручивания в мелкий фарш всего Попечительского Совета Хогвартса. Фарш скормят потом низзлам.

И я опять зарываюсь в результаты диспансеризаций. И снова, все та же безумная картина. Этого не может быть, этого не должно быть, но вот оно есть. Наверно, пора звать подмогу.

Я позвал Райзенберга, Малфоя и миссис Джигли, хотел и Форсмана позвать, но он опять куда-то смылся. Рассказал им про диспансеризации и тест Ардмана, но мозговой штурм устроить не удалось, потому что инициативу перехватила миссис Джигли. Она подвинула нас всех, единолично завладела горкой свитков и, выудив из своего знаменитого ридикюля пять штук кривых разноцветных линеек, принялась что-то ими измерять. Минут через десять царственным жестом приказала выметаться всем вон. Ну мы и вымелись вместе со стажерами. Время уже позднее и было решено разойтись по домам, а уж завтра с утра выяснить что это за линейки у нее такие. И заодно надо будет выяснить куда постоянно бегает Форсман. Понятно, что это как-то связано с его расследованием, но мне интересно знать подробности.

На следующий день мне удается узнать, что странные линейки это диагностические артефакты менталистов. Сиреневая с блестками, похожая на строчную букву «f», это шкала депрессии Зунга. Крестообразное нечто отдаленно напоминающее золотистую индийскую свастику — шкала Айзенка. Красная фиговина невообразимой формы измеряет агрессию и враждебность. И остальные дико изогнутые линейки тоже что-то такое измеряют. Их можно прикладывать непосредственно к пациенту, а можно померить отражение Кирлиана, результат будет одинаково точным. Помфри в свои свитки еще и отражения Кирлиана впихнула! А вот блестящий инструмент похожий на маггловский штангенциркуль позволяет определить степень расщепленности сознания, с помощью же небольшой костяной трубочки, похожей на банальный стетоскоп, можно подслушать что нашептывают некоторым пациентам таинственные голоса. Иногда эти истории бывают настолько захватывающими, что менталисты специально собираются их послушать под видом консилиума. Есть еще и другие интересные артефакты, но про них я не успел ничего узнать, потому что в самый разгар беседы явилась Шанти и объявила, что ее помолвка состоится послезавтра в двенадцать и приглашаются все сотрудники отделения. Теперь мне не до линеечек, мне надо обеспечить присутствие приглашенных на празднестве и при этом организовать наличие целителя в отделении.