Записки блудного юриста - [16]
— Это интересно, — хмыкнул Клесс, — ну-ка, а теперь ты попробуй повторить.
Я подошла и повторила его маневр. В момент, когда уже почти оторвала руку от стены, один из когтей зацепился за небольшой выступ. Провела по нему пальцем и вздрогнула: из поцарапанной подушечки навернулась и потекла капля крови. Под стремительно растекающейся каплей проступали новые узоры. На этот раз они уже не исчезали.
— Ну, теперь все ясно, пусть кошак приложит лапу в нижнем левом углу и пошлет небольшой простейший магический импульс, — подключился Доскол.
— Теперь тебя и я слышу на расстоянии, — обрадовалась я.
Клесс оскалился, но выполнил. Стена с тихим шорохом отъехала в сторону, обнажив вход в подземелье.
Едва мы скрылись за стеной, как через слуховое отверстие рядом со стеной послышались шаги разговоры на повышенных тонах и крики. Искали, судя по всему, нас. Мы не стали дожидаться компании и покинули образовавшийся тупик.
— Направо, — набегу прошипела я.
Клесс бежал, будто огромная янтарная ваза была пушинкой или факелом олимпиады. Меня после десяти минут бега начало мутить. Остановилась, только когда потемнело в глазах. Я охнула и присела.
Темнота не отступала.
— Марго, ты как? — раздался стройный возглас.
— Никак. Сломалась. Верните изготовителю, как бракованную, — прошипела я, — идите сюда, я ничего не вижу.
Рядом со мной Клесс опустился на колени. Судя по легкому ветерку, провел ладонью перед лицом. Меня погладили по голове.
— Судя по всему откат, — раздался вердикт Доскола, — Только не понятно как может быть магический откат у не магического существа. Ты по определению не можешь использовать магию. Весь наш общий резерв — это резерв моей магии и твоей обычной животной биоэнергии. Без меня ты не можешь магически и лучины зажечь. И при открытии прохода магию ты не использовала — было бы колебание общего фона.
— Да, очень на то похоже, — согласился Клесс, — только вот небольшие колебания были, но незначительные. Я даже не мог связать их с твоими манипуляциями с дверью. В любом случае, это не смертельно и должно скоро пройти. Нам необходимо двигаться дальше. Понесу обоих.
С этими словами он одной левой закинул меня на плечо. Ощущения были не из приятных, но жаловаться я не стала, просто постаралась устроиться поудобнее.
Двигаться в полной темноте и зависимости это ужасно. Только сейчас я поняла насколько страшно потерять зрение. Более беспомощной себя трудно представить. Мысли роились в голове. Ничего дельного на ум не приходило. Вдобавок Доскол решил меня «подбодрить».
— Ты что там уже совсем раскисла? — начал он, — не переживай. Это все временно, как и жизнь в целом. Я вот почти ничего не помню о себе самом. Знаю только что есть еще восемь частей моей души. Что не являюсь самостоятельной личностью. И большую часть своей такой «жизни» вынужден был делить с суровыми фанатичками с маниакально-депрессивным психозом. Клан Хеоса еще те штучки. И ничего, это меня вообще не расстраивало. Даже тот факт, что нормально общаться с момента создания я смог только с тобой и кошаком.
— Девять частей? Это как? — включилась я в разговор.
— Так. Каким-то образом в своей настоящей жизни меня заманили на жертвенный ритуал Семроза. Жертва может быть только добровольной. Мое тело и душу разделили на 9 частей и спаяли вот в такие куски магического металла. По идее, меня все еще можно «собрать». Но по этой части я почти ничего не помню, как и себя самого. Так что возможно, в собранном состоянии буду более несчастен, чем по частям. Едва ли я пошел на этот ритуал от хорошей жизни.
— Но попробовать-то можно, — протянула я.
— Можно, но ввязываться мы не будем, — высказался Клесс, — кланницы народ неуравновешенный, чуть что готовы укоротить на голову. К тому же попасть к ним почти невозможно. И если есть шанс, то только у тебя, в силу твоей половой принадлежности. Но одну тебя отпустить не могу, а умирать мне еще рановато. Я только приобрел свой настоящий облик.
Я задумчиво повисла на плече. Дальше коридор сильно разветвлялся. Так как дорогу знала только я, пришлось сделать привал и ожидать возвращения зрения.
— Я бы мог попробовать влить в тебя часть своей магии, для этого тебе лучше взять меня в руки, — предложил Доскол.
— Да и тебя тряхнет не хилый разряд от ошейника, — съехидничал Клесс.
— Ну, зачем. Никогда бы не поступил так с Марго. Ошейник я уже давно вырубил, иначе бы нас уже нашли, — с этими словами Доскол, судя по звукам, распрямил кольца обмотки, — мне просто нравится, когда высокородные каттиссы носят меня на янтарной подставке.
Он откровенно издевался.
— Пожалуй, стоит тебя собрать только ради удовольствия убить снова, — неожиданно спокойно ответил Клесс.
Я обняла ходящий металл. Почувствовала как ко мне по крупицам возвращаются силы. Паника начала отступать. Через некоторое время вернулось и зрение.
— Эй-эй-эй, хватит из меня с таким усердием высасывать силу, — взвыл Доскол.
— Ничего такого не собиралась делать, — обиделась я и отложила его в сторону.
— Не собиралась, но сделала. Не надо так больше. Тебе лучше? Тогда показывай дорогу и давайте быстрее выбираться, пока гончие Тимергардэ не взяли след.
Амбициозный проект по терраформированию Венеры пошел не по плану, когда оказалось, что на орбите планеты люди далеко не одни.
Мечтая о других мирах, я никогда не думала, что со мной может произойти что-то необъяснимое. В один день , яркая вспышка разделила мою жизнь на "до" и "после". И если "до" – это моя реальность, в которой я живу, то что тогда "после"? Сон, больной бред или новая реальность?
Что коту в космосе делать? Бегать, прыгать в невесомости слабо получается, да ещё гулять не выпускают. Кроме хозяина Миши на космическом корабле никого и нет. Вот и приходится коту по кличке Фима наводить суету в космическом корабле и доказывать гравитации свой титул хозяина космоса, пока молодой учёный работает над своим изобретением.
Компания Space X запускает новый исследовательский зонд для глубин космоса. Что это очередной пиар ход или действительно прорыв для человечества?
Желание познать новое породило интеллект. Интеллект стал накапливать и использовать познанное для исследования неизвестного. Однако всегда были границы известного, того, что можно было познать. Эта граница была такой же неизвестностью и называлась у всех по-разному, хотя все понимали нечто одно, нечто сверхъестественное, божественное. Она манила, она пугала, она заставляла развивать интеллект, а с помощью него всё, что нужно было для познания неизвестности. Неизменным оставался только дух, сила воли, которая, низвергая до бытовых уровней познанное, стремилась в дали бесконечности.