Записки атеиста - [22]

— Всё! Доказано! Молодец! — воскликнул Андрей.

— Ещё мы забыли про большой мозг человекообразных приматов.

— Да. Забыли, пожалуй, самое главное. Но что тут можно сказать?

— Можно сказать очень многое, — ответил Андрей. — Написаны целые тома, монографии про это. Но, по-моему, вопрос ясен. Крупный мозг помог первобытному человеку стать сначала Гомо хабилис — человек умелый, затем Гомо эректус — человек прямостоящий и, наконец, он стал Гомо сапиенс — человек разумный. Крупный мозг был нужен человеку, чтобы успешно охотиться на зверей, изучать их повадки, изготавливать орудия труда и охоты. Человек научился подражать голосам зверей и птиц, заманивая их в ловушку. У него изменилось строение гортани, верхнего нёба. Росло количество издаваемых им звуков, наконец, появилась речь. Руки, пальцы стали более чувствительными, более умелыми, изменилось строение кисти. Но это уже детали, не имеющие отношения к водной гипотезе.

— Да. Она, можно считать, доказана, — резюмировал Сергей.

— Ты прав. Но сейчас ведь человек снова ушёл на сушу. Хотя воду очень любит.

— Это произошло сравнительно недавно, каких-нибудь 30 тысяч лет назад. Поэтому эволюционно он ещё мало изменился. Развивающийся мозг сделал возможными другие способы добывания пищи: выращивание растений, домашних животных. Охота и сбор плодов, водных моллюсков, стали менее выгодным делом.

— Всё, мы готовы к беседе с Лебедевым. Зачёт сдадим! — шутливо произнёс Сергей.

— Тогда пошли домой. Уже поздно, — предложил Андрей.

— Да, пора.

И закрыв лабораторию, друзья отправились по домам.

Фантазёры

Найск. Квартира супругов Майоровых.

Вернувшись в свою «пещеру», Сергей застал Юлю в гостиной. Она, удобно устроившись на диване, смотрела телевизор, положив левую руку на свой округлый живот.

— Привет, — небрежно бросил супруг. — Скучаешь?

— Конечно. Обещал прийти в восемь, а сейчас почти десять.

— Виноват, исправлюсь, — отшутился Сергей. — С Андреем заболтались.

— Есть хочешь?

— Нет. Разве что чайку выпить?

— Чай горячий. Я тоже немного выпью с тобой.

Молодые устроились на кухне и, поглядывая друг на друга, пили ароматный напиток, состоящий из цейлонского чая, сухой малины и зверобоя.

— Хорошо! — с чувством произнёс Сергей, хрустя рассыпчатым печеньем.

Юля с лёгкой завистью посмотрела на мужа. Она пила чай без печенья и без сахара. Боялась располнеть. — Тебе хорошо… ты можешь ни в чём себя не ограничивать. А мне приходится сидеть на диете.

— Ничего, малыш, потерпи ещё немного. Скоро родишь. Уже не долго осталось. Меньше двух месяцев. Бог терпел и нам велел.

— Конечно, тебе легко говорить. Ты-то не знаешь, каково это — ходить на восьмом месяце беременности.

— Поверь, я очень сочувствую тебе, котёнок. Я бы сам с удовольствием носил ребёнка вместо тебя, лишь бы тебе было легче.

Они закончили чаепитие и вновь устроились на диване в гостиной. Сергей откинулся на валик. Юля прижалась к нему и положила голову на его плечо. По телевизору шла какая-то беседа об искусстве с известным артистом кино. Сергей, зевая, рассматривал высокий сводчатый потолок гостиной, расписанный библейскими сюжетами. На нём играли отсветы большого экрана и казалось, что лики святых и грешников ожили, что они движутся. Направо — во врата Ада, налево — во врата Рая.

У тех, кто шёл в Рай, были благородные лица, красивые тела, они были полны достоинства в ожидании вечного блаженства. Те же, кто направлялся в Ад, были сгорблены, высохши, лица их выражали страдание, некоторые из них молились, плакали и каялись в грехах.

— А куда мы с тобой попадём, малыш? — задумчиво спросил Сергей. — Много у нас грехов или мало? Куда нас определят?

— Ты-то уж точно попадёшь в Ад за все твои проделки, — усмехнувшись, ответила Юля.

— Зато ты, котёнок, точно попадёшь в Рай, — уверенно заявил Сергей.

— Значит, нам уже не быть вместе на том свете? — с тревогой спросила Юля.

— Выходит, нет.

— Тогда я не хочу в Рай. Я согласна гореть с тобой в Аду на медленном огне. Без тебя мне и в Раю будет плохо.

Сергей нежно поцеловал жену. — Не огорчайся, малыш. Сказки всё это. Логики в них нет.

— Почему нет? — спросила Юля.

— Потому, что Рай и Ад — это две крайности. В Рай попадают все праведники, а в Ад все грешники. Но христианская церковь объявила человека изначально греховным. Нет безгрешных людей! Не бывает! Тогда кто же попадёт в Рай?

— Но грехи можно замолить, искупить, выпросить у бога прощение, — возразила Юля.

— Верно. Грехи может отпустить любой священник на исповеди. Отсюда мораль: греши сколько хочешь, но молись, кайся почаще, исповедуйся, в общем, не жалей денег на церковь! И тогда будешь в Раю… Выходит, что Рай состоит из одних раскаявшихся грешников. Но где та черта, та грань за которой следует отправка в Ад или в Рай? Этого никто не знает. Чуть-чуть перегрешил, чуть-чуть недокаялся и будешь вечно гореть в адском огне, в гиене огненной! А если уплатил церкви побольше, да покаялся лишний раз, то тебя уже ждёт вечное райское блаженство. Как-то не вяжутся эти крайности со справедливостью, с лозунгом церкви, что там! — Сергей поднял палец вверх, — там каждому воздастся по заслугам. Тогда должны существовать и полурай, и полуад, и ещё какие-то градации, в зависимости от «заслуг» прибывшего. Или разные сроки наказания. Иначе где же справедливость?!