Записки Александра Михайловича Тургенева. 1772 - 1863. - [63]

—  Всемилостивейшая государыня, гражданский олонецкий губернатор, Державин, в минуту   отъезда   моего  из   Олонца, вверил   мне всеподданнейше иметь  счастие  поднесть  вашему величеству.

—  Да что такое?

—   Донос на меня, государыня.

Императрица, с видом хладнокровнаго негодования соизволив принять куверт, сказала:

—  Прочту. Садись, Тимофей Иванович.

И начала с ним говорить о губерниях, управлению его вверенных.

По долгом трех-часном беседовании соизволила Тутолмина уволить, без повеления явиться к обеденному столу.

Тутолмин откланялся, вышел с сокрушенным сердцем, почитая уже себя в опале, и спешил уехать из дворца как можно скорее, не заходя даже на поклонение к генерал-адъютанту, как все то делали....

В 10 часов вечера является к Тутолмину гоф-фурьер от государыни с приглашением явиться завтра к императрице в 6-м часу утра.

Екатерина, вставши с постели утром, всегда сама разводила в камине огонь и сама приготовляла себе кофе.

В 5 часов утра, в пятницу, Тутолмин стоял уже пред дверью кабинета Екатерины. Чрез 10 или 15 минут камердинер, вышедший от императрицы, поклонившись пренизко Тутолмину, с почтением доложил ему:

—   „Государыня императрица изволит  ожидать вас,   ваше высокопревосходительство", и отворил в кабинет дверь.

Тутолмин вошел; государыня занималась варением кофе, подкладывая под кофейник изорванные куски бумаги и, обратясь к Тутолмину, изволила сказать:

—   Тимофей  Иванович,  садись-ка  здесь   поближе,   мне с тобою кое   о чем   потолковать  надобно,   ты, ведь, не боишься камелька: я чаю, у вас  в  Олонце огонь в чести,—холодно бывает.

Тутолмин, удивленный столь милостивейшим приветствием, спешил повиноваться велению монархини, не ожидая быть еще более и милостивейше ободренным.

Когда он уселся, государыня, продолжая подкладывать рваные листы под кофейник, изволила сказать ему:

—  Спасибо тебе, Тимофей Иванович, ты мне вчера привез прекрасную подтопку, смотри, как  мой  кофе хорошо и скоро варится.  Это вчерашний куверт.

Тутолмин вскочил с кресел, хотел было начать говорить; государыня, протянув ему руку, чтобы поцеловал, изволила сказать:

—  Садись, садись, Тимофей Иванович, что нам толковать о глупостях, поговорим о деле.

В это время, во исполнение высочайшаго ея величества повеления, правительствующий сенат занимался составлением правил о учреждении во всей империи запасных хлебных магазинов. Три месяца продолжались в правительствующем жаркия прения; неоднократно были государыне представлены проэкты как учредить магазейны. Императрица, находя их неполными, цели учреждения неудовлетворительными, с бытом и состоянием народа несообразными, изволила, с замечаниями своими, проэкты обращать правительствующему сенату, повелевая пересмотреть их, вновь обдумать, сообразить и тогда ей представить.

Императрица, объяснив Тутолмину   высочайшее свое намерение учредить запасные сельские хлебные магазины во всей империи, соизволила, как бы в шутку, примолвить:

—  Тим. Иванович, по праву звания твоего генер.-губернатора, ты присутствуешь в сенате; прошу  тебя,  ознакомь  себя с тем, что мой сенат о сем сочинил и, отдохнув от дороги, заверни к ним, потолкуй,—что-то дело у нас на лад нейдет.

—  Всемилостивейшая   государыня,   если вашему величеству будет благоугодно мне дозволить сегодня быть в сенате,—сегодня пятница, общее собрание.

—  Да ты еще не знаком с делом, сказала государыня. Тутолмин. Всемилостивейшая государыня!  Мудрыя изречения вашего величества обильно вразумили меня. Дозвольте, государыня.

—   Коли хочешь и можешь,—с Богом! и коли в собрании не устанешь, так приезжай  обедать; а коли устанешь, прошу себя не неволить. Ты, во все время твоего пребывания у нас— мой гость; обедай всегда у меня.

Пожаловала поцеловать ему  свою  руку.  Тутолмин  откланялся и поспешил в сенат.

Государыня беседовала с ним с 6-го часа до 10 часов.

Тутолмин от государыни прямо отправился в сенат, где долго толковали, много кричали, но дело на лад не шло. Появление Тутолмина произвело в заседавших удивление; не всем было еще известно, что он прибыл в Петербург. Тимофей Иванович, раскланявшись с присутствующими, объявил им волю государыни о том, что ея величеству благоугодно, чтобы он принял участие в совещаниях правительствующаго сената касательно постановления об учреждении запасных хлебных магазинов. Почитавшие себя знатоками, доками, сенаторы, как, например, ныне (1834 г.) думают о себе кн. Гагарин, Озеров (?), Тучков, П..., и еще некоторые, хотя ничего не знают и только кричат и, по самолюбию своему, дела решают самонесправедливейшим (?) образом, ибо из всех дел, за спорами их, поступивших в общее собрание, ни одного дела не видали еще, получившаго решение свое, на основании данных нынешними доками голосов, следовательно, господа по пристрастию или от премудрости своей благоволили дичь пороть! Точно такие же и в царствование Екатерины водились молодцы! Они-то, преимущественно, и выпялили глаза на Тутолмина и, оскорбляясь тем, что государыня соизволила прислать его, как бы для вразумления, для руководства им, готовились, так сказать, осмеять его, поставить в затруднение, довесть до того, чтобы он не знал-что сказать.