Записки Александра Михайловича Тургенева. 1772 - 1863. - [59]
По прибытии Кингстон в Петербург, Екатерина приняла ее дружески; (дружба герцогини) с Гарновским была уже известна в Петербурге.
Гарновский употребил всю власть любовника на то, чтобы герцогиня осталась жить навсегда в России. Все шло — как нельзя лучше желать.
Кингстон час от часу влюблялась более в Гарновскаго; он заставлял ее упрочивать навсегда оседлость свою в России; герцогиня купила большое имение в Лифляндии, начала строить огромныя палаты в Петербурге (Ныне казармы л.-г. Измайловскаго полка), наделяла Гарновскаго сотнями тысяч талеров, бриллиантами, жемчугами и считала себя счастливейшею из смертных! Но счастие смертных на земле подобно облаку тонких утренних паров, которое от слабаго дуновения зефира раздробляется и исчезает.
Умнейший, образованный, опытный, дальновидный Гарновский, друг Потемкина, удостоенный высокаго благорасположения и милостей государыни, любимый страстно и облагодетельствованный герцогинею Кингстон, взглянул в балете на прелестную танцовщицу Матрешу—и все забыто.
Герцогиня в отчаянии, терзаюсь любовною страстию, изменою любовника, не хотела долее оставаться в России, уехала во Францию, где не могла забыть страстно любимаго ею Гарновскаго, через несколько времени умерла,—но перед выездом своим из России все имение недвижимое и движимое, все драгоценныя вещи свои, серебро, словом—все укрепила Гарновскому. Государыня на Гарновскаго изволила прогневаться.... Гарновский через три дня после того увез танцовщицу, и в имении князя Потемкина, Островках, за пороховыми заводами, в 40 верстах от Петербурга, с Матрешей обвенчался. Объявлена Гарновскому опала, запрещено являться к государыне. Гнев Екатерины был непреклонен. Потемкин неоднократно писал императрице о прощении Гарновскаго, но не получил удовлетворения. Однако же Гарновскому Екатерина делала поручения, чрез него посылала письма свои князю Потемкину, принять же его попрежнему не хотела (Об отношениях М. Гарновскаго ко двору императрицы Екатерины см. в „Рус. Старине", в его Записках, „Р. Ст." 1876 г., томы XV и XVI. Ред.).
XLIII.
Густав, король Швеции, готовился неожиданно, без объявления войны, посетить столицу Екатерины, явиться к ней в гости с 50-ю тысячами товарищей, вооруженных штыками.
В Петербурге никто о намерении не ведал; дипломаты не имели ни малейшаго подозрения о преднамерении Густава разрушить связи дружественныя. Посол наш в Стокгольме, граф Андрей Кирил. Разумовский, утопал в сладострастии и в объятиях прелестных шведок и позабыл — существует-ли царство русское.
Гарновский знал все и о всем.
Князь Потемкин, ведя войну противу турок, по какому соображению и с каким намерением требовал от Екатерины послать в Морею весь Балтийский флот, 25 линейных кораблей, и писал Гарновскому, чтобы он, как поверенный в его делах в Петербурге, содействовал скорейшему отправлению флота, грозил одним, ласкал других его именем. Гарновский отвечал князю Потемкину лаконически: „Князь, туча сильная у нас здесь над головою! не буду содействовать скорому отправлению флота, но всеми силами буду тому препятствовать".
Что препятствовало Гарновскому писать князю подробно о всех обстоятельствах—осталось навсегда для всех тайною. Славолюбивая Екатерина горела нетерпением отправить, как наивозможно скорее, флот в Морею; гневалась, бранила адмиралтейств-коллегию, адмирала Чернышева. Наконец, флот готов к выступлению; но заподряженный хлеб для флота еще не прибыл и за тем только нельзя отплыть. Государыня повелевает скупить весь хлеб, доставленный на барках для вольной продажи, и снабдить флот: „нам подвезут хлеб", говорила государыня.
Отвечают императрице, что за три или четыре дня перед сим весь хлеб, с наддачею в цене, скуплен Гарновским для отправления за границу.
Екатерина вспыхнула от гнева. Не успела еще изречь повеления своего, ея величеству подал камердинер куверт от Гарновскаго.
Государыня сорвала печать, быстро пробежала написанное, изменилась в лице, побелела, как бумага.
Гарновский писал государыне о намерении короля шведскаго, о том, что он неоднократно посылал ея величеству о сем ноты, не знает—изволила-ли ея величество их получить, и что теперь, по верноподданнической преданности его, решился, вопреки высочайшаго ея величества запрещения, являться ко двору, придти пред кабинет ея по важности происшествия: шведский король овладел российскою крепостию Нейшлотом.
Екатерина, сообщив известие окружавшим ее, получила отзыв, что, вероятно, Гарновский ищет средств дать благовидный оборот предосудительному и преступному действию своему относительно скупленнаго хлеба, и что все написанное есть его ухищренная выдумка.
Повелено генерал - адъютанту В. П. Мусину-Пушкину арестовать Гарновскаго и отвезть в крепость.
Событие не слыханное в царствование Екатерины — полковника арестовать и заключить в крепость.
Скакали по всему городу из дома в дом, говорили, пересказывали о сем происшествии друг другу шепотом, озираясь, чтобы кто не подслушал.
Приходило-ли тогда кому либо в мысли, что чрез пять, шесть лет, т. е. в 1797—1800 гг., в том же Петербурге, в той же комнате услышит он не об одном полковнике, но о сотнях полковников, генералов, заключенных в крепости, сосланных в Сибирь за то, что солдат во фронте ошибся в приеме ружья, поднял ногу правую вместо левой, отстал топнуть ногой вместе с товарищами.
Что же означает понятие женщина-фараон? Каким образом стал возможен подобный феномен? В результате каких событий женщина могла занять египетский престол в качестве владыки верхнего и Нижнего Египта, а значит, обладать безграничной властью? Нужно ли рассматривать подобное явление как нечто совершенно эксклюзивное и воспринимать его как каприз, случайность хода истории или это проявление законного права женщин, реализованное лишь немногими из них? В книге затронут не только кульминационный момент прихода женщины к власти, но и то, благодаря чему стало возможным подобное изменение в ее судьбе, как долго этим женщинам удавалось удержаться на престоле, что думали об этом сами египтяне, и не являлось ли наличие женщины-фараона противоречием давним законам и традициям.
От издателя Очевидным достоинством этой книги является высокая степень достоверности анализа ряда важнейших событий двух войн - Первой мировой и Великой Отечественной, основанного на данных историко-архивных документов. На примере 227-го пехотного Епифанского полка (1914-1917 гг.) приводятся подлинные документы о порядке прохождения службы в царской армии, дисциплинарной практике, оформлении очередных званий, наград, ранений и пр. Учитывая, что история Великой Отечественной войны, к сожаления, до сих пор в значительной степени малодостоверна, автор, отбросив идеологические подгонки, искажения и мифы партаппарата советского периода, сумел объективно, на основе архивных документов, проанализировать такие заметные события Великой Отечественной войны, как: Нарофоминский прорыв немцев, гибель командарма-33 М.Г.Ефремова, Ржевско-Вяземские операции (в том числе "Марс"), Курская битва и Прохоровское сражение, ошибки при штурме Зееловских высот и проведении всей Берлинской операции, причины неоправданно огромных безвозвратных потерь армии.
“Последнему поколению иностранных журналистов в СССР повезло больше предшественников, — пишет Дэвид Ремник в книге “Могила Ленина” (1993 г.). — Мы стали свидетелями триумфальных событий в веке, полном трагедий. Более того, мы могли описывать эти события, говорить с их участниками, знаменитыми и рядовыми, почти не боясь ненароком испортить кому-то жизнь”. Так Ремник вспоминает о времени, проведенном в Советском Союзе и России в 1988–1991 гг. в качестве московского корреспондента The Washington Post. В книге, посвященной краху огромной империи и насыщенной разнообразными документальными свидетельствами, он прежде всего всматривается в людей и создает живые портреты участников переломных событий — консерваторов, защитников режима и борцов с ним, диссидентов, либералов, демократических активистов.
Книга посвящена деятельности императора Николая II в канун и в ходе событий Февральской революции 1917 г. На конкретных примерах дан анализ состояния политической системы Российской империи и русской армии перед Февралем, показан процесс созревания предпосылок переворота, прослеживается реакция царя на захват власти оппозиционными и революционными силами, подробно рассмотрены обстоятельства отречения Николая II от престола и крушения монархической государственности в России.Книга предназначена для специалистов и всех интересующихся политической историей России.
К трехсотлетию воссоединения Украины с Россией.
В книгу выдающегося русского ученого с мировым именем, врача, общественного деятеля, публициста, писателя, участника русско-японской, Великой (Первой мировой) войн, члена Особой комиссии при Главнокомандующем Вооруженными силами Юга России по расследованию злодеяний большевиков Н. В. Краинского (1869-1951) вошли его воспоминания, основанные на дневниковых записях. Лишь однажды изданная в Белграде (без указания года), книга уже давно стала библиографической редкостью.Это одно из самых правдивых и объективных описаний трагического отрывка истории России (1917-1920).Кроме того, в «Приложение» вошли статьи, которые имеют и остросовременное звучание.