Записки адвоката. Организация советского суда в 20-30 годы - [25]

Я подал жалобу вне всякого законного порядка в Верховный Совет, уже от имени кузнеца-колхозника, и просил об исчислении налога с суммы случайного заработка в 700 руб. Пришел ответ: «Обложение фининспектора признать неправильным и предложить исчислить налог с суммы заработка от продажи одной линейки, т. е. с 700 руб». В итоге оказалось, что рабочий был переобложен в 500 раз. Доверитель мой был настолько беден, что за мою работу принес мне вместо гонорара две соленых рыбы, которые мы с ним тут же и съели за бутылкой безалкогольного пива.

Я не хочу всем этим сказать, что в Советском Союзе нет спекуляции. Наоборот, спекулируют все: кто своей совестью и честью, кто товарами, кто тем и другим. Но ни одного человека, который бы перепродал по повышенной цене товар, купленный в магазине, я не встречал. Основным же спекулянтом является советское государство. Так, табак покупается в колхозах за бесценок, в порядке обязательной госпоставки, и папиросы (например, «Беломорканал») обходятся фабрике по 8 коп. пачка в 25 штук. Продаются же они в магазинах Главтабак по 2 рубля пачка. Однако 1 рубль 92 коп. не считаются спекулятивным барышом, но «отчисляются в бюджет». Литр водки обходится Госспирту по 9 коп. за литр, а продавался до войны по 10 рублей за литр. Итого в госбюджет – 9 руб. 91 коп. То же самое и с основными продуктами питания: хлебом, мукой, крупой, сахаром, жирами, одеждой и обувью: скупка и перепродажа по повышенным ценам, не снившимся никаким коммерсантам в мире.

Есть, конечно, и профессиональные спекулянты. Вот идет женщина через горы за 15–20 километров в станицу и покупает там сотню яиц, десяток кур, пуд кукурузы и несет все это на себе в город, чтобы перепродать «по повышенным ценам». В горах ее застигает гроза, гром, молния, но она преодолевает все стихии. Другие едут в Донецкий каменноугольный бассейн (Донбасс), который снабжается в плановом порядке «по первому поясу», а потому там можно купить две-три дюжины чулок, несколько пар обуви, калоши, мануфактурки. Все это они везут за тысячу километров в какую-нибудь трущобу Калужской или Рязанской губернии, где нет никакого снабжения.

Есть и еще один вид спекулянтов. Был в Советском Союзе известный знаток полярных областей, исследователь их и участник научных полярных экспедиций профессор Самойлович. Имя его упоминалось так же часто, как и имя другого полярного исследователя – 0. Шмидта. В один прекрасный день фамилия Самойловича исчезла. Что с ним произошло, никому не было известно. Позже на одной из станций Ворошиловской железной дороги была задержана женщина. Она выходила из вагона, и у нее случайно раскрылся чемодан, из которого выпало несколько пар чулок и два-три куска мануфактуры. Это и послужило причиной ее ареста. Женщина оказалась женой профессора Самойловича и объяснила, что хотела обменять в станице чулки и мануфактуру на хлеб. За это она была предана суду и осуждена по статье о спекуляции.

* * *

Я перехожу к статье 169 УК, помещенной в главе «Имущественные преступления», и ввиду применения ее к религиозным делам изложу ее в отдельном очерке. Текст ст. 169 гласит: «Злоупотребление доверием или обман в целях получения имущества или иных личных выгод (мошенничество)» – карается лишением свободы на срок до пяти лет с конфискацией всего или части имущества. Статья эта ныне умерла, не потому, что преступления эти не имеют места в социалистическом государстве, а потому, что вместо нее издан другой закон и суды должны применять теперь законы от 4 июня 1947 года.

Дело, о котором я буду повествовать далее, было в 1940 году; и суд мог применить тогда только ст. 169 УК. В это время я уже не состоял членом коллегии защитников, так как был по требованию областного прокурора «вычищен». Я стал юрисконсультом одной из хозяйственных организаций, но получил от местного городского коллектива защитников в виде «общественной нагрузки» поручение выступить в качестве адвоката по религиозному делу, так как сами защитники, видимо, не хотели выступать в этом носящем «актуальный характер» деле.

Дело слушалось в станице, т. е. на месте преступления. Обвиняемыми были местные жители – двое мужчин и две женщины преклонного возраста, уже за 50 лет. Суть дела была такова. Церковь в станице была закрыта. Для открытия ее по закону требовалось заявление с подписями не менее 50 человек. Мои подзащитные набрали такую группу верующих и собрали подписи. Это было, конечно, нелегкое дело, так как дать свои подписи в атмосфере советского гонения на церковь и общего террора вообще было крайне рискованно. Будучи малограмотными, обвиняемые неправильно написали фамилии, перепутали несколько имен, и в списках против некоторых фамилий оказались расхождения с подписями.

Список был представлен для регистрации в станичный Совет, который сейчас же передал его в партийную ячейку. Затрещал телефон в районный комитет партии, оттуда в областной партийный комитет, в областной исполком, областному прокурору, и машина заработала… Скандал во всесоюзном масштабе: на 23-м году советской власти народ требует открытия церкви!