Записи - [7]

Сейчас было иначе: посторонних не было никого, священник с зажженной свечой молился про себя, а близкие подняли почившую и осторожно опустили в гроб.

На несколько секунд я испытал совершенно необычайное состояние: я определенно выступил из себя и со стороны, а вместе и как участник, переживал все, как безусловно правильное, как какую–то икону, частью которой был и я. Боюсь теперь передать что–либо неверно: это было похоже на святое восприятие мира. Так дети и праведники воспринимают Церковь — храм и службу, как что–то совершающееся одновременно в двух мирах (слова одного мальчика: «Бог, как будто обнял и держит в Своих руках весь храм»).

В более слабой степени — это эстетическое восприятие мира, когда видишь его райски преображенным…

Уверенность, что совершились все пророчества, что времена исполнились, и люди близки к той мировой точке, которая будет ужасной катастрофой для одних и безмерной радостью для других — кажется, эта уверенность неизбежно появляется при всякой напряженной религиозной жизни, в виде ощущения вдруг открывшейся, завершенной бесконечности и присуща, может быть, всякому сильному чувству, будь то отчаяние, любовь, порыв веры или пророческий экстаз.

Рождение мистично — к нам приходит вестник из другого мира. Смерть близких еще сильнее будит в нас мистические чувства — уходя от нас, они из ткани нашей души протягивают за собой длинный провод, и мы уже не можем жить только этим миром — в наш теплый, уютный дом поставлен аппарат в бесконечность.

Мне всегда грустно от этого постепенного убывания духовной жизни после Пасхи. Сначала нарастание духовных сил по мере углубления в Великий пост. Все внутреннее делается много легче, чище и спокойнее на душе, больше любви, лучше молитва. Потом — всегда необыкновенные дни Страстной недели, потом пасхальная радость. Не знаю. как и благодарить Бога, что он допустил меня, как священника, максимально участвовать во всем этом. Но вот наступает суббота Светлой недели, закрываются врата алтаря, как будто запираются двери небесные, и все становится труднее, душа ослабевает, малодушествует, ленится, всякое духовное усилие становится трудным.

Я так чувствую в самолюбии, съедающем души, разрушающем семьи, губящем всякое общее дело, настоящее дыхание дьявола. Для христианина было бы достаточно слов апостольских «почему бы вам лучше не оставаться обиженными» (1 Кор. 6, 7); но хитрый человеческий ум сейчас же находит лазейку, что, мол, он горячится не о себе, а о справедливости и т. д. Вообще, как трудно Богу с людьми, как упорно они строют ад, как не хотят они света и блаженства. Чем больше живешь, тем убедительнее видишь, как силен сатана.

Кто дает волю доброму движению своего сердца, тот обогащается прежде всего сам–в его душу входит светлая целительная сила, радость, мир, врачующие все болезни и язвы нашей души. Жестокосердый наоборот — он сжимает свое сердце, он впускает в него холод, вражду, смерть.

Наше немилосердие, неумолимость, беспощадность к людям есть непроходимая завеса между нами и Богом. Это как если бы мы закрыли растение черным колпаком, а затем стали бы сетовать на то, что оно гибнет без солнечных лучей.

Зло не есть дурная привычка, неправильная установка души, — оно есть, точно, наитие дьявольской силы. Особенно ясно это в переживании чувства злобы.

«Не собирайте… не заботьтесь» (Мф. 6. 19–34) — почему?

1. Земные сокровища тленны.

2. Они бесполезны — «жизнь человеческая не зависит от изобилия его имения».

3. Они требуют забот и хлопот и потому вредны даже с мирской точки зрения.

4. Они пленяют наше сердце: «где сокровище ваше, там и сердце ваше».

5. Заботы и волнения о них безбожны, т. к. предполагают отсутствие Промысла: притча о богаче.

6. Они ослабляют нас — «смотрите, не отягчайте себя обьядением, пьянством и заботами житейскими».

7. Они утверждают обратную перспективу — «ищите прежде всего Царства Божия и правды Его».

8. Они определяют нашу земную и посмертную судьбу.

«Дела плоти известны — идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия ереси… " Что общего с плотью в этих грехах? — Особое состояние в теле, томления, напряжения, волнения крови. Закон Джемса Ланге многое здесь объясняет. Огромно значение также телесных процессов во всех наших душевных переживаниях — в грехе и в молитве.

«Mania grandiosa» неизбежно вырастает из замкнутости в себе. Гаснут кругом все масштабы, и «я», распускаясь и увеличиваясь, вырастает до пределов сумасшествия.

Для мудрости необходимо приготовить свою душу к принятию» насаждаемого слова» — в молчании, кротости, собранности и чистоте.

Противное этому — распущенность языка (вместо молчания и слушания), распоясанная эмоциональность («скор на грех»), нечистота, злоба, отсутствие глубины, забывчивость.

То что мы, существа душевно–плотские, со слаборазвитой духовностью, не можем вполне постигнуть Бога и, вследствие этого, часто отрицаем Его, подобно тому, как если бы слепой стал отрицать существование света, не имея возможности его видеть.

«Выйди от меня. Господи, потому что я человек грешный (Лк. 5, 8) — это евангельское чтение содержит, как и всякое, как бы мало оно ни было, много уроков: 1) урок послушания, вопреки очевидности и здравому смыслу. 2) жизнь по своей воле и по Божьей — разница результатов. 3) страх перед проявлением благодати Божьей.