Записи - [27]
Для людей нашего строя жизни смерть является неожиданностью, нелепостью, она никак не гармонирует и не вяжется со всем предшествующим. А так как смерть — явление высшего божественного порядка, то значит весь строй нашей жизни не вяжется с строем божественным.
Смерть всегда зло и ужас, будет ли это смерть старца или ребенка, грешника или праведника. Смерть всегда победа дьявола, временная, но все же победа. Тело наше, созданное для бессмертия, подчиняется злому закону смерти, отделяется от души, распадается, разлагается, обращается в ничто.
Грехом смерть вошла в мир, — она входит в нас с детских наших лет, она бороздит морщинами греха лицо, заставляет погасать живой огонь глаз, делает расслабленным тело. Но Христос — победитель смерти и ада, и в деле Христовом самое главное это — победа смерти воскресением: «Если Христос не воскрес, то наша вера тщетна» (1 Кор. 15).
Истерия — есть разложение личности, и оно освобождает огромные, пагубные своей разрушительной силой количества энергии, как в распадающемся атоме.
Наша любовь к Богу уже есть для нас лично, в нашем опыте — Его утверждение. Наша любовь к Богу — есть Сам Бог в нас; и субъективно ощутив эту любовь в себе. — мы уже этим самым признали Бога.
Этот опыт любви — единственный путь — верный и самоочевидный. До этого движения сердца человек глух и слеп ко всему, даже к чуду. После же ощущения Бога в себе ему не нужны и чудеса — чудо уже совершилось в нем самом.
В шествии Христа, встречаемого восторженными толпами, таилось трагическое недоразумение — Христос шел на вольные страдания, а толпа приветствовала начало Его земного Царствия. Люди поражены были чудесами, они насытились хлебами, они жаждали власти над собой и авторитета.
Христос мог бы теперь все сделать в пределах «мира сего», но люди, неся Ему поклонение и почести, не принесли главного — прошедших через покаяние, обращенных, преображенных душ.
Как же мы встречаем Христа? Не ждем ли мы от Него хлеба, чудес в материальном плане и не остаемся ли в прежней, плотской, суетной жизни? Но мы имеем больше, чем те, мы имеем Голгофу, Крест и Воскресение Спасителя, и это нас обязывает к иной Его встрече.
Принесем же и положим к Его стопам наши сокрушенные о своем грехе сердца, жажду очищения и участи в «жизни будущего века».
Неоконченное письмо к N
… Если в нас есть хотя бы слабое влечение к духовному, то как бы мы ни были погружены в рассеянную и многозаботливую жизнь, с трепетом и надеждою мы ждем наступления великих дней покаяния и каждый раз надеемся ступить на эту таинственную лестницу, возводящую наши сердца к небу.
Вот наступают великие и печальные дни поста, и мы, после исповеди и Причастия, очистившись душой, переживши умиление, слезы, почувствовав в себе новые силы, принимаем решение начать новый образ жизни. Но обычно, в самый же день Св. Причастия, мы срываемся на пустяке, торопимся исправить ошибку, делаем новые промахи все в большем количестве и, наконец, махнув рукой, погружаемся в безболезненную привычную греховность на весь год. Но вот снова близок пост и при одной мысли о нем начинает снова оживать наш «внутренний человек», возрождается надежда, и мы снова ждем спасительных и благодатных дней поста с волнением и упованием на окончательное и прочное восстановление нашей вялой и грешной души. Но между этими намерениями и истинным покаянием лежит трудно–проходимое пространство множества препятствий. Не буду говорить о препятствиях внешних — обремененности делами, заботами, о тысячах внешних причин — эти препятствия, как бы ни были велики, преодолеваются, если есть в нас какое–нибудь внутреннее горение, жажда очищения и добрая к этому воля.
Важнее трудности внутренние — маловерие, страсти, нечистота — наконец, слепота к своим грехам и «окамененное нечувствие»;
особенно эти два последние.
«Видеть свои грехи в их множестве и во всей их гнусности действительно есть дар Божий» (И. Кронштадтский).
«Восчувствовавший свой грех выше того, кто молитвою своею воскрешает мертвых; кто сподобился видеть самого себя, тот выше сподобившихся видеть ангелов» (Св. Исаак Сирии).
И обратно — слепота к своим грехам, невидение их — естественное состояние природного падшего человека. Мы бессознательно утаиваем от себя наши грехи, забываем их, потому что так легче жить. Может быть, сам Господь временно закрывает от нас часть наших грехов, чтобы повергнуть нас в ужас и уныние от ясного созерцания всей бездны нашей нечистоты. Но ведь если нет видения своих грехов, нет и покаяния; а нет покаяния, — нет и спасения. «Дай мне зрети мои прегрешения» — естественный молитвенный вздох каждого из нас, вступающего в великие дни Поста. А для этого нужно не щадить себя, отвергнуться от себя, отречься от греховного своего естества…
«Сладости мира сего», всякое погружение в слепую телесность губят духовную жизнь. Почему? — теряется трезвенность духа, ясность мысли, контроль над собой, рассеивается внимание, слабеет воля, ослабляется, растрепывается, растекается личность. Аскетизм призывает к отказу от всякой приятности — в пище, одежде, постели, общении с людьми и т. д. Сублимация, переход к высшим ценностям.
Эта книга никогда не готовилась ее автором к печати – она была задумана и составлена уже после смерти отца Александра, чтобы как-то продолжить и укрепить неоконченное дело его жизни.В книгу вошли некоторые из его записей, которые он вел для себя, отрывки из писем, имеющие общий интерес, несколько планов и проектов проповедей, случайные заметки на отдельных листках, найденные в его бумагах.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.