Записи бесед "мудростью освещающего" наставника Чань Линь-Цзи из области Чжэнь - [4]
§ 22
[Наставник] поднялся в Зал [Дхармы] и сказал:
— Один человек целые кальпы[1] находился в пути, не покидая своего дома. Другой человек покинул дом, но не был в пути. Который из двух должен получать приношения[2] от людей и небожителей?
И тут он спустился с возвышения.
Примечания
[1] Кальпы (цзе). — По буддийским представлениям, кальпы — это большие временные периоды, проходящие от появления одного из бесчисленных во времени и пространстве миров до его уничтожения. Кальпы бывают большие и малые. Ими исчисляется время, необходимое для практики бодхисаттвы, чтобы стать Буддой.
[2] Который из двух должен получать приношения… (Нагэ хэ шоу жэнь-тянь гунъян…) — один из ряда неразрешимых вопросов (так называемых гунъаней), которые ставит Линь-цзи: Дело в том, что оба типа людей, по представлениям Линь-цзи, одинаково заслуживают уважения и почитания.
§ 23[1]
[Наставник] поднялся в Зал [Дхармы].
Монах спросил:
— В чем состоит первое утверждение Линь-цзи?
Наставник ответил:
— Когда поднимают печать с Трех Сущностей, то на киновари остается четкий след[2]. Без всяких сомнений, хозяин и гость уже разделены.
[Монах] спросил:
— В чем состоит второе утверждение Линь-цзи?
Наставник ответил:
— Как может «чудесно разбирающийся» допустить[3], чтобы ему не задавали вопросов? Разве может быть, что способ идет вразрез с деятельностью, преграждающей поток?
[Монах] спросил:
— В чем состоит третье утверждение Линь-цзи?
Наставник ответил:
— Рассмотрите марионеток, которые разыгрывают представление на сцене. Чтобы дергать их [за ниточку], внутри всегда есть человек.
Примечания
[1] Изложенная в этом параграфе проповедь является одной из наиболее загадочных у Линь-цзи. Более поздние Наставники называли ее «Три утверждения Линь-цзи». Точный смысл этих утверждений не очень ясен, несмотря на существующие многочисленные толкования отдельных терминов.
[2] Четкий след (дянь цэ). — Имеется в виду «духовный след», который оставляет Наставник, или хозяин, в душе ученика, или гостя. Это характерное для чань-буддизма представление: если след отпечатался четко, то между Учителем и учеником возникает идентичность, т. е. ученик становится равным Учителю. Так, Сасаки предлагает как возможное толкование «окончательную реализацию в чань» (The Recorded Sayings… P. 69), предупреждая об отсутствии полной ясности в этой фразе. «Печать» означает подлинность, неизменность. Метафора определяется тем, что ручная печать, смоченная в киновари, будучи опущена и поднята, создает копию. Это можно толковать как идентичность ученика Учителю.
[3] Со слов «Как может „чудесно разбирающийся" допустить…» и до конца параграфа подтекст неясен.
§ 24
Далее Наставник сказал:
— Каждое утверждение непременно содержит ворота Трех Таинств[1]. Ворота каждого Таинства непременно содержат Три Сущности. Существует удобный случай, существует практика[2]. Вот вы все как это понимаете?
И он спустился с возвышения.
Примечания
[1] Три Таинства (сань сюань), Три Сущности (сань яо). — Они могут соответствовать различным триадам, например, таким как Будда, Дхарма, Дао; три тела Будды и др. Текст, на наш взгляд, не позволяет выбрать точного соответствия.
[2] Практика (юн) — термин, служащий для передачи одного из основных понятий чань-буддизма.
[Групповые наставления]
§ 25[1]
На вечернем собрании[2] Наставник обратился к присутствующим со словами:
— Иногда я исключаю человека, но не исключаю то, что его окружает;
иногда я исключаю то, что окружает, но не исключаю человека;
иногда я исключаю и человека, и то, что его окружает;[3] иногда я не исключаю ни человека, ни того, что его окружает.
Примечания
[1] В этом пассаже — начало изложения «Четырех альтернатив Линь-цзи», представляющих ступени в процессе чаньской практики продвижения к озарению, или просветлению; обучающийся преодолевает разделение субъекта (личности) и объекта (окружения) до тех пор, пока не достигнет той грани, когда перестает существовать и то и другое (и личность и окружение). Последняя ступень — это возвращение обучающегося на уровень обыденной действительности.
[2] Вечернее собрание (вань цань). — В отличие от официальной утренней службы в Зале Дхармы, вечерний сбор общины происходил обычно в помещении, занимаемом Наставником, и носил непринужденный, неофициальный характер.
[3] «Человек» (жэнь), «то, что его окружает» (цзин) — в таких категориях (субъект и объект) Линь-цзи представляет все сущее. Далее формулируются четыре положения, или альтернативы, которые являются исходными принципами при наставлении учеников.
§ 26[1]
Тогда один монах спросил:
— Как это «исключить человека, но не исключать того, что его окружает»?[2]
Наставник ответил:
— Весеннее солнце всходит и покрывает землю цветистым ковром. Волосы младенца свисают, точно белые шелковые нити[3].
Монах спросил:
— Как это — «исключить то, что окружает, но не исключать человека»?[4]
Наставник ответил:
— Приказ правителя объявлен по всей Поднебесной. Для генералов за пределами крепости не существует ни дыма, ни пыли[5].
Монах спросил:
— Как это «исключить и человека, и то, что его окружает»?[6] Наставник ответил:
— Перестали поступать известия из местностей Бин и Фан. Они остались совсем обособленными в своем углу[7].
«Кадамбари» Баны (VII в. н. э.) — выдающийся памятник древнеиндийской литературы, признаваемый в индийской традиции лучшим произведением санскритской прозы. Роман переведен на русский язык впервые. К переводу приложена статья, в которой подробно рассмотрены история санскритского романа, его специфика и место в мировой литературе, а также принципы санскритской поэтики, дающие ключ к адекватному пониманию и оценке содержания и стилистики «Кадамбари».
В сборник вошли новеллы III–VI вв. Тематика их разнообразна: народный анекдот, старинные предания, фантастический эпизод с участием небожителя, бытовая история и др. Новеллы отличаются богатством и оригинальностью сюжета и лаконизмом.
Необыкновенно выразительные, образные и удивительно созвучные современности размышления древних египтян о жизни, любви, смерти, богах, природе, великолепно переведенные ученицей С. Маршака В. Потаповой и не нуждающейся в представлении А. Ахматовой. Издание дополняют вступительная статья, подстрочные переводы и примечания известного советского египтолога И. Кацнельсона.
Аттар, звезда на духовном небосклоне Востока, родился и жил в Нишапуре (Иран). Он был посвящен в суфийское учение шейхом Мухд ад-дином, известным ученым из Багдада. Этот город в то время был самым важным центром суфизма и средоточием теологии, права, философии и литературы. Выбрав жизнь, заключенную в постоянном духовном поиске, Аттар стал аскетом и подверг себя тяжелым лишениям. За это он получил благословение, обрел высокий духовный опыт и научился входить в состояние экстаза; слава о нем распространилась повсюду.
В сборник вошли лучшие образцы вавилоно-ассирийской словесности: знаменитый "Эпос о Гильгамеше", сказание об Атрахасисе, эпическая поэма о Нергале и Эрешкигаль и другие поэмы. "Диалог двух влюбленных", "Разговор господина с рабом", "Вавилонская теодицея", "Сказка о ниппурском бедняке", заклинания-молитвы, заговоры, анналы, надписи, реляции ассирийских царей.
В сборнике представлены образцы распространенных на средневековом Арабском Востоке анонимных повестей и новелл, входящих в широко известный цикл «1001 ночь». Все включенные в сборник произведения переводятся не по каноническому тексту цикла, а по рукописным вариантам, имевшим хождение на Востоке.