Запев - [15]
Петр повертел в руках гармошку и тут только увидел приписку:
«Владельцу сего гражданского акта, извлеченного из бумаг канцелярии С.-Пет-го Технологического института, надлежит явиться в столовую означенного ин-та ко второму обеду 1893 года месяца декабря 23 дня для выяснения обстоятельств, имевших место двадцать один год назад в Киевской епархии Васильковского уезда местечка Белая Церковь при Марьи-Магдалинской церкви. Присутствие восприемников желательно. Обратиться к дежурному распорядителю. С почтением — Запорожская Сечь».
Петр и не заметил, как к нему подобрался профессор. Брови радостно вскинуты, глаза излучают доброжелательность, руки сцеплепы, будто у оперного певца.
— Т-с-с, — обращаясь к аудитории, приложил палец к губам Щукин. — Не будем мешать! Коллега занят… Любопытно узнать — чем?
Петр хотел было сунуть записку в карман, но для этого надо было снова сложить ее гармошкой. Вот незадача. И тогда он, сам не зная почему, протянул ее Щукину.
— Благодарю за доверие, — помахал ею, словно веером, профессор. — Дай вам волю, вы две возьмете. — И побежал по строчкам глазами, озадаченно хмыкая, покачивая головой. — Интересно, интересно… Мои вам наилучшие пожелания и уверения… Петр Кузьмич. А это как понимать — Запорожская Сечь? — вдруг насупился он. — Прямо или иносказательно?
— Когда я поступил, столовую уже называли так.
Щукин вернулся за кафедру.
— Если вам действительно необходим восприемник, — сказал он уже без обычной задиристости, — я к вашим услугам. Жюрфикс есть жюрфикс. Не могу, знаете ли, отказать себе в удовольствии пообщаться с молодежью. А заодно взглянуть на вашу… Запорожскую Сечь. Надеюсь, меня к вам допустят? Вы ведь Запорожец! Посодействуйте, голубчик.
— Посодействую. Николай Леонидович, — серьезно пообещал Петр.
Он понял вежливый упрек Щукина. Желтый трехэтажный флигель столовой во дворе института давно превратился в самую настоящую крепость. Под видом расширения прав «закупочных», «проверочных», «дисциплинарных», «мясных», «овощных» и прочих комиссии студенты добились упразднения на территории столовой инспекторского надзора. И теперь даже деканам отделений не всегда ведомо, что происходит за этими стенами до и после занятий. А неизвестное либо страшит, либо притягивает.
Щукина притягивало.
Наверное, разочаруется, попав в обыденную кутерьму студенческих обедов, почувствует себя не слишком уютно меж островками русской, польской, еврейской, финской речи, поморщится от душного запаха щей, редьки, табака, мокрых пледов и смазных сапог. Он-то полагает, что столовая — оплот непременно открытого вольнодумства, надобного тому, коим балуется сам…
В тот день распорядителем был Александр Малченко. Невысокий, хрупкий, получивший воспитание в обедневшей дворянской семье, он двигался по обеденной зале с непринужденностью дипломата. Все в нем ладно, соразмерно. Черные волосы уложены крутой волной. Смуглыо щеки тщательно выбриты. Скобки усов и клинышек бороды будто нарисованы охромографическим карандашом «Розелиус». Под белым глухпм воротником — широкий, почти квадратный узел галстука.
Заметив Петра, Малченко направился к нему:
— Наконец-то! С днем рождения… Мог бы и поторопиться!
В столовой полупусто. Остались только владельцы жетонов на бесплатные обеды да Запорожская Сечь. Она разместилась за двумя сдвинутыми столами в дальнем конце залы — Старков, Ванеев, Радченко, Кржижановский, Красин…
Петр благодарно притиснул к себе Малченко, зашептал:
— В винный магазин к Шатту бегал. Взял аликант пятый номер и мозельвейн игристый. Как думаешь, понравится Щукину?
— Обещал? — с интересом посмотрел на него Малченко, из-за дежурства по столовой не присутствовавший на лекции по машиностроению. — Тогда, конечно, мозельвейн! Коробки оставь у меня. Профессора я встречу. — И не без зависти добавил — Под счастливой звездой ты родился!
Завидев Петра, Красин радостно потер руки:
— Попался, любезный? Подойди, подойди ближе… Не бойся. Для начала назови свое публичное имя…
С тех пор как в кружке появился Старик, Германа Красина не узнать. Прежде спокойный, уверенный в себе, в своем первенстве, несколько даже суховатый, он теперь будто равновесие потерял: то неестественно шумлив, то замкнут, молчалив.
Петр назвался, охотно включаясь в игру.
— Теперь изволь объясниться, — подступил Красин, — отчего надумал сокрыть от братчины дату, имевшую быть сего дня?
— Виноват. Не подумавши…
— Наказуемо! — входя в роль, сурово возгласил Красин. — Ибо каждый, лишающий себя праздника, лишает его и нас, — с этими словами он обратился к Степану Радченко: — Что думает по этому поводу товарищ прокурора?
Значит, себе он отвел роль следователя…
— Наказуемо, — подтвердил и Радченко.
До чего у него голубьте глаза… Наивно-голубые. Огромные. А глядят с хитрецой. В рыжих усах, по-мужицки пышных, заблудилась улыбка. Всем обликом своим, речью, в которой русские слова то и дело перебиваются украинскими, упрямством и силой Степан похож на Кузьму Ивановича Запорожца. Иной раз сходства бывает так велико, что Петру хочется назвать его батькой.
Среди друзей Петра он самый старший по возрасту и опыту подпольной работы. Ему двадцать пять лет. Оа единственный из технологов, кому удалось избежать ареста после разгрома организации Михаила Бруснева. Здесь вот, за этими столами, собирались руководители Центрального интеллигентского кружка «Рабочего союза», чтобы обсудить, как поставить занятия в заводских ц районных рабочих группах, чем помочь Центральному рабочему кружку. Заботы по организации таких встреч лежали па Степане Радченко. Конспиратор он тонкий, изобретательный.
Новый роман Сергея Заплавного «Клятва Тояна» обращен к истории Сибири, России. В нем рассказывается о рождении Томска, которое пришлось на времена первой русской Смуты, удивительно напоминающей события сегодняшних дней.
В название романа «Мужайтесь и вооружайтесь!» вынесен призыв патриарха Гермогена, в 1612 году призвавшего соотечественников на борьбу с иноземными завоевателями. В народное ополчение, созданное тогда нижегородским старостой Кузьмой Мининым и князем Пожарским, влилась и сибирская дружина под началом стрелецкого головы Василия Тыркова.Широкое художественное полотно, созданное известным сибирским писателем, рисует трагизм Смутного времени и героизм сынов Отечества.
Воспоминания Е.П. Кишкиной – это история разорения дворянских гнезд, история тяжелых лет молодого советского государства. И в то же время это летопись сложных, порой драматических отношений между Россией и Китаем в ХХ веке. Семья Елизаветы Павловны была настоящим "барометром" политической обстановки в обеих странах. Перед вами рассказ о жизни преданной жены, матери интернациональной семьи, человека, пережившего заключение в камере-одиночке и оставшегося верным себе. Издание предназначено для широкого круга читателей.
Монография посвящена жизни берлинских семей среднего класса в 1933–1945 годы. Насколько семейная жизнь как «последняя крепость» испытала влияние национал-социализма, как нацистский режим стремился унифицировать и консолидировать общество, вторгнуться в самые приватные сферы человеческой жизни, почему современники считали свою жизнь «обычной», — на все эти вопросы автор дает ответы, основываясь прежде всего на первоисточниках: материалах берлинских архивов, воспоминаниях и интервью со старыми берлинцами.
Резонансные «нововзглядовские» колонки Новодворской за 1993-1994 годы. «Дело Новодворской» и уход из «Нового Взгляда». Посмертные отзывы и воспоминания. Официальная биография Новодворской. Библиография Новодворской за 1993-1994 годы.
О чем рассказал бы вам ветеринарный врач, если бы вы оказались с ним в неформальной обстановке за рюмочкой крепкого не чая? Если вы восхищаетесь необыкновенными рассказами и вкусным ироничным слогом Джеральда Даррелла, обожаете невыдуманные истории из жизни людей и животных, хотите заглянуть за кулисы одной из самых непростых и важных профессий – ветеринарного врача, – эта книга точно для вас! Веселые и грустные рассказы Алексея Анатольевича Калиновского о людях, с которыми ему довелось встречаться в жизни, о животных, которых ему посчастливилось лечить, и о невероятных ситуациях, которые случались в его ветеринарной практике, захватывают с первых строк и погружают в атмосферу доверительной беседы со старым другом! В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Вячеслав Усов — автор книг повестей и рассказов о современности «Вид с холма» и «Как трава в росе».Герой новой книги Усова — Степан Разин. Писатель показывает непростой путь Разина от удачливого казака до вождя крупнейшего крестьянского восстания XVII века, который организовал и повел за собой народные массы. Повесть рисует человека могучего, неукротимого темперамента, мощной внутренней силы, яркой индивидуальности. Основные события представлены на широком историческом фоне, выпукло показан размах крестьянского движения, которое возглавил Разин.
Армен Зурабов известен как прозаик и сценарист, автор книг рассказов и повестей «Каринка», «Клены», «Ожидание», пьесы «Лика», киноповести «Рождение». Эта книга Зурабова посвящена большевику-ленинцу, который вошел в историю под именем Камо (такова партийная кличка Семена Тер-Петросяна). Камо был человеком удивительного бесстрашия и мужества, для которого подвиг стал жизненной нормой. Писатель взял за основу последний год жизни своего героя — 1921-й, когда он готовился к поступлению в военную академию. Все события, описываемые в книге, как бы пропущены через восприятие главного героя, что дало возможность автору показать не только отважного и неуловимого Камо-боевика, борющегося с врагами революции, но и Камо, думающего о жизни страны, о Ленине, о совести.
Валерий Осипов - автор многих произведений, посвященных проблемам современности. Его книги - «Неотправленное письмо», «Серебристый грибной дождь», «Рассказ в телеграммах», «Ускорение» и другие - хорошо знакомы читателям.Значительное место в творчестве писателя занимает историко-революционная тематика. В 1971 году в серии «Пламенные революционеры» вышла художественно-документальная повесть В. Осипова «Река рождается ручьями» об Александре Ульянове. Тепло встреченная читателями и прессой, книга выходит вторым изданием.
Леонид Лиходеев широко известен как острый, наблюдательный писатель. Его фельетоны, напечатанные в «Правде», «Известиях», «Литературной газете», в журналах, издавались отдельными книгами. Он — автор романов «Я и мой автомобиль», «Четыре главы из жизни Марьи Николаевны», «Семь пятниц», а также книг «Боги, которые лепят горшки», «Цена умиления», «Искусство это искусство», «Местное время», «Тайна электричества» и др. В последнее время писатель работает над исторической темой.Его повесть «Сначала было слово» рассказывает о Петре Заичневском, который написал знаменитую прокламацию «Молодая Россия».