Запечатанное письмо - [8]

— Здесь все иначе, — сказала она, оборачиваясь к вплывающей в комнату Хелен, облаченной в сиреневый капот.

Ее подруга улыбнулась и достала из инкрустированного шкафчика банку с чаем и сахарницу.

— Я только приступила к обстановке. Думаю, мне понадобится не меньше года, чтобы превратить эту старую халупу в настоящий дом, но гостиной пришлось заняться сразу, как только мы приехали. Я как безумная ношусь по магазинам, побывала уже у Свона, Уайтли и Эдгара. Взгляни на эту затейливую металлическую шкатулку, угадай, что это такое?

Фидо открыла ее, и изнутри шкатулки выскочила стеклянная чернильница.

— А это — настоящие листья, покрытые металлом при помощи электролиза, — понятия не имею, что это значит, — смеясь, сказала Хелен. — У меня было бы все самое модное и современное, будь Гарри немного пощедрее, — тихонько добавила она.

Фидо с ужасом узнала старую тему.

Дамы уселись на мягком диване, обитом красным бархатом, и миссис Николс принесла поднос с чаем.

— А я наверху играла с девочками в фанты, — объяснила Хелен.

И как раз в этот момент вошли Нэн и Нелл в белых фартучках поверх платьев, волосы у девочек рыжие, как у мамы, гладко зачесаны назад и прижаты черным ободком, а ростом они пошли в отца, что, видимо, их смущает: они неловко топтались на брюссельском ковре с ало-зеленым узором.

— Скажите, мои милые, помните ли вы мисс Фейтфул, которая жила у нас до нашего отъезда на Мальту?

— Кажется, я помню, — неуверенно ответила одна.

— Но мы называли ее тетушка Фидо, — добавила другая.

— Ну конечно, — обрадованно кивнула Фидо, — и мне было бы очень приятно, если бы вы называли меня по-прежнему.

— Нэн у нас стала замечательно играть на фортепьяно, — похвасталась Хелен, подзывая старшую девочку и обвивая рукой ее тоненькую талию, словно сомневаясь, что Фидо знает, кто из них кто. — А еще прекрасно рисует акварелью. А вот Нелл…

— Я далеко не такая способная, — заявила Нелл.

— Зато у тебя больше добродетелей, — тут же вставила ее сестра.

Фидо рассмеялась:

— Вы отвечаете вместе, как раньше вместе играли в игрушки.

— О, у них все общее, даже ошибки, — улыбнулась Хелен. — Они все делают сообща, как маленькие заговорщицы.

Фидо порылась в памяти:

— Помнится, вы очень любили запускать волчок.

— О, у нас их целая коллекция — тридцать четыре волчка, — сообщила Нелл.

— Только мы больше в них не играем, для этого мы слишком взрослые, — уточнила Нэн.

— Да, мы уже выросли, — добавила младшая.

Их мать восхищена.

— Теперь их интересует только стереоскоп. — Она указала на приспособление из красного дерева и меди, стоящее на миниатюрном столике. — Стоит мне обернуться, и я вижу, что они уже прилипли к этому хитроумному прибору, что не очень полезно для зрения.

— Но это замечательная вещь, мама! В нем все совсем как настоящее.

— Стереоскоп намного интереснее старого волшебного фонаря в зале у Алленса.

— Когда я смотрю в стереоскоп на картинку с видом пропасти, мне кажется, что я вот-вот в нее упаду.

— Ну, довольно, отправляйтесь в классную, чтобы мама могла поговорить со своей подругой.

Проходя мимо гостьи, Нэн наклонилась и прошептала ей на ухо:

— Ты будешь снова жить наверху, тетя Фидо?

Та вздрогнула.

— Нет, дорогая, — растроганно сказала она, — но, надеюсь, мы будем часто видеться.

Девочки одновременно присели в реверансе, и горничная закрыла за ними двери.

«Странно, но почему-то мне тяжело оставаться наедине с Хелен», — подумала Фидо и невольно вздохнула.

Хелен натянуто улыбнулась:

— Ты так сильно изменилась, что вчера на Фаррингдон-стрит я не сразу решилась тебя окликнуть.

— Ты хочешь сказать, я постарела и растолстела?

— Нет-нет! Думаю, дело в том, что теперь ты не завиваешь волосы и отпускаешь их только до плеч. И юбку носишь более короткую.

То есть немодную, перевела в уме Фидо.

— Да, мы, работающие женщины, предпочитаем одеваться в загородном стиле. Чтобы платье не попало в машину и не волочилось по грязи.

— Гарри не потерпел бы, чтобы его жена ходила без корсета, — заметила Хелен.

Не послышалась ли в ее голосе нотка зависти? Снова возникла пауза. В доме им труднее поддерживать разговор, чем на улице. Разливание чая заняло полминуты, затем Фидо начала с жаром пересказывать содержание «Тайны Ноттинг-Хилла».

— Что ж, — снисходительно заметила Хелен, откидываясь на подушки, — вижу, в твоей напряженной жизни сохранились две привычки, позволяющие тебе расслабиться: чтение романов и… курение.

— Как ты…

Хелен звонко рассмеялась:

— Вчера в метро я держала тебя за руку, и потом от моих пальцев пахло турецким табаком.

— Смейся сколько тебе угодно, — смутилась Фидо. — Я предпочитаю заниматься этим втайне, когда уединяюсь в своей спальне. Что до моей напряженной жизни, то должна тебе сказать, что работа стала для меня настоящим открытием, находкой. Как там говорит миссис Браунинг?.. Ах да! Сама по себе работа важнее того, ради чего мы работаем.

Хелен иронически выгнула бровь:

— Но разве ты бездельничала до того, как стала бороться за права женщин?

— Ну, ничего серьезного — уроки латыни с отцом, шитье одежды для приходских детей! — Фидо пренебрежительно взмахнула рукой. — Когда я случайно наткнулась на экземпляр «Журнала английской женщины» и узнала об этом великом движении, — эти слова она произнесла с некоторым смущением, — то сразу явилась на Лэнгхэм-Плейс, представилась мисс Бесси Паркес и предложила располагать мною по ее усмотрению. О, это такое счастье — заниматься тем, что по-настоящему важно… — Она умолкла, спохватившись, понимая обидный смысл своих слов для Хелен.