Запечатанное письмо - [60]

— Нет, — явно неохотно сказала Хелен.

— Служанки, письма от дам и все в этом роде?

Она покачала головой.

— В таком случае мы будем искать море.[58]

Фидо непонимающе смотрит на него.

— Мы, юристы, называем их пять «си», — объясняет старый джентльмен. — Способствовал ли адмирал вашей измене тем, что оставлял вас одну, без своей поддержки и защиты? Потворствовал ли он ей своей предполагаемой терпимостью?

— Определенно способствовал, и можно утверждать, что потворствовал терпеливостью, — не раздумывая заявила Хелен.

— Терпимостью, — машинально поправила ее Фидо, у которой голова идет кругом.

— Следовательно, миссис Кодрингтон, вы полагаете, что он обо всем знал?

Хелен колеблется, надув губки.

— Он должен был знать.

Но ведь она все время уверяла Фидо, что Гарри ни о чем не подозревает! А сейчас, кажется, ловит каждый намек адвоката и говорит ему то, что он хочет услышать.

Фью только кивнул.

— И чем больше доказательств вашей вины обнаружит его адвокат, тем больше оснований будет у нашей стороны настаивать, что любой супруг в здравом рассудке должен был осознавать, что происходит. Попустительствовал ли он вашим отношениям с Андерсоном или с Милдмеем, глядя на них сквозь пальцы? — спрашивает он. — Или даже намеренно не обращал на это внимания в тайной надежде без труда получить развод?

Хелен кривит губы.

От всего этого Фидо уже тошнит.

— А что за пятое «си»? — выпалила она, чтобы покончить с этим спектаклем.

— Жестокое обращение.

— И как его определяет закон? — поинтересовалась Хелен.

— У нас это понимается не так широко, как за Атлантикой, — американцы считают жестоким обращением все, что делает жену несчастной, — ответил Фью со своим мрачным юмором. — Но судья Уайлд обычно расширяет это понятие и включает в него любое поведение, ставшее причиной болезни жены.

— Миссис Кодрингтон отличается завидным здоровьем, — холодно заметила Фидо.

По дороге домой в кебе в душе Фидо боролись гнев и милосердие, наконец верх одержал гнев. Она откашлялась.

— Могу я спросить, кто такой лейтенант Милдмей?

Хелен сидела, забившись в самый угол.

— Еще один «друг семьи»?

— Если угодно, — еле слышно прошептала Хелен.

— Мне не угодно. — Фидо дрожала от негодования. — Мне ничего из этого не угодно! Мне кажется, мы слишком далеко ушли от правды и нас несет в открытое море лжи.

— Наверное, ты сердишься, потому что я не рассказала тебе про Милдмея.

— Сержусь?! — Голос Фидо сорвался.

На крыше со стуком открылся люк.

— У вас там все в порядке, леди?

— Да, конечно, — пробурчала она.

— Ну, тогда ладно. — Выждав некоторое время, возница захлопнул дверцу люка.

Фидо овладела своим голосом.

— А какова, позволь мне спросить, цель этой твоей игры в дружбу? Я предлагаю тебе свою поддержку, предлагаю тебе… все, что у меня есть, всю себя! А ты лжешь мне на каждом шагу, так что я и слова не могу сказать в твою защиту!

— О, Фидо! — устало отозвалась Хелен. — По-твоему, все так просто?

— А разве нет? Откройся мне, расскажи мне все, дай мне возможность помочь тебе.

Хелен подняла к ней измученное лицо.

— И у твоей любви есть пределы.

— Ты снова обманула меня! — еле сдерживая гнев, прошипела Фидо.

— Когда я случайно увидела тебя на Фаррингдон-стрит… что я должна была тебе поведать? — Хелен беспомощно посмотрела на нее своими большими глазами. — Что с тех пор, как мы виделись в последний раз, несчастная жизнь с мужем изменила меня до такой степени, что ты ужаснешься? Что не одному, а двоим мужчинам удалось внушить мне ложные надежды, заставить довериться им всем сердцем и соблазнить на всю эту… грязь?

Фидо не знала, что и сказать.

— Ты — человек чистый и порядочный, и даже не представляешь, как можно оказаться в таком отчаянно сложном и запутанном положении. — С горестным видом Хелен склонила голову, подпирая ее рукой. — Если бы я призналась тебе во всем там, на Фаррингдон-стрит, ты бы первая бросила в меня камень!

Фидо замигала, кажется, в глаз попала соринка, но это слезы.

— Хелен! — Она подвинулась и обняла подругу за плечи. — Я не собираюсь читать тебе проповедь или разыгрывать оскорбленное самолюбие. Я хочу одного: быть с тобой рядом и поддержать тебя в этот ужасный период твоей жизни. Как можно скорее направить тебя в другую сторону — вот почему я хочу, чтобы ты признала себя виновной. — Хелен закипает, но еще сдерживается. — Почему бы тебе не прекратить поиски спасительных лазеек, не прибегать ко всяким недостойным уловкам, а честно и откровенно признаться в своих ошибках и на коленях умолять Гарри, чтобы он позволил тебе видеться с девочками?

— Но не ты ли возмущалась тем, что закон всегда на стороне мужчин?! — вспыхнула Хелен. — А как же насчет двойных стандартов? Будь у мужчины хоть сотня любовниц, это нисколько не портит его репутацию, но если я признаюсь в одной интриге, не говоря уже о двух, я потеряю все! Имя, детей, содержание…

— Я буду содержать тебя. — Фраза прозвучала хрипло. Фидо откашлялась. — Пока у меня есть дом, он принадлежит и тебе.

— О, Фидо! — Хелен сникла, закрыла глаза и инстинктивно, как ребенок, опустила голову на плечо Фидо.

Фидо почувствовала на шее горячее дыхание подруги, стала гладить ее по плечу и успокаивать. В полном молчании они подъехали к дому на Тэвитон-стрит.