Запах серы - [20]

Я разозлился не на шутку. Вдобавок ко всему эти злосчастные туристы сбрасывают нам на голову камни! Билл покорно выслушал меня, признал свою вину, принес извинения и сказал, что он «больше не будет»… Ну, как можно долго сердиться на таких людей?

За несколько дней мы устроили на платформе если не комфортабельный, то вполне сносный лагерь. Сам я наотрез отказался служить гидом для туристов, но, на их счастье, среди нас таковые нашлись. Их стараниями скучающие молодые люди худо-бедно развлеклись, а то и почерпнули кое-какие знания. Правда, я сомневаюсь, что они когда-нибудь захотят вновь встретиться с нами. Честно говоря, мне их немножко жаль, и сегодня я почти ругаю себя за то, что был с ними так строг.

Работа шла своим чередом. Средняя величина теплового потока, идущего от озера, была измерена с помощью радиометра и оказалась в 2 раза выше, чем в 1959 году. Радиометр с двойным телескопом отказал. Трудно сказать, что было тому причиной — тряска или перевозка, сырость или едкие газы. Непросто сочетать в инструментарии вулканолога три качества: легкость, прочность и сложность… Газы мы отбирали на пробу прямо со стенки над выпуклой стороной северной цистерны. Разумеется, воздух и влага действовали на них на этих 50 метрах, но привередничать было грешно, так как, за редким исключением, никто до нас не имел доступа к столь близким к своему первоначальному составу эманациям.

Все эти манипуляции чертовски утомляли. В палатках можно было спать, но не жить, так что в плохую погоду мы страдали еще больше. К тому же первые дней пять были перебои со снабжением. Однажды мы целые сутки не получали воды и пили из лужиц. Когда причина перебоев выяснилась, я пришел в неописуемую ярость. Оказалось, что у некоторых туристов от ничегонеделания разыгрался ненасытный аппетит. Они или перехватывали еду на пути между кухней и местом спуска или растаскивали ее у самого спуска. Внизу мы тоже заметили, что туристы то и дело норовят подкрепиться и смочить горло, так что работникам на вечер оставались жалкие крохи. Потом мне сказали, что я бушевал, как лавовое озеро.

Воды для мытья нам не полагалось. В принципе при максимальной температуре 12 °C в этом не было ничего ужасного, да и минеральную пыль вполне можно было считать «чистой». Но нам приходилось изрядно попотеть, и мало-помалу мы начинали чувствовать себя грязными. Как-то вечером у нас не оказалось никакой еды, кроме консервированных сардин, и, открывая банку, Вавассёр облился маслом. Воды и салфеток не было, и он вынужден был мыть — или сушить — руки в вулканическом песке. Смешанный с маслом черный песок превратил Вавассёра в заправского кочегара. А на следующий день кто-то из наших увидел на растяжках палатки гостей мокрые полотенца и мочалки… Мы сдержались, но чаша терпения переполнилась. Я решил как можно быстрее показать кратер всем остальным туристам и просить их убираться на равнину, где их ждали бегемоты и львы национального парка. С собой мы согласились оставить только троих молодых людей и одну девушку, проявивших чуть больше любознательности, энергии и энтузиазма.

Как же привольно стало в грохочущем кратере после отъезда этой никчемной публики! Я до сих пор не уверен, что Билл понял, какая аллергия была у нас к его стаду. Десять дней спустя я мельком видел его в Гоме. Он улыбался, и по его виду никак нельзя было сказать, что он помнит о моих «извержениях», в частности после того, как камень, который столкнул один из его дурацких клиентов, рассек Вьюжару кожу на голове. Бедняга отправился в Гому, где ему наложили с десяток швов; вернулся он с настоящим тюрбаном из марли и бинтов.

Принять вызов

К концу первой половины нашего пребывания в кратере я вдруг осознал, что озеро выходит из берегов только по ночам… Это случалось и в сумерки, но ни разу днем.

Надежда достичь дна кратера вновь затеплилась в душе. Увы, никто из моих спутников не поддержал меня, а некоторые прямо заявляли, что смысла в этой затее нет, так как результаты проведенной за короткий срок и малыми силами работы особой ценности не представят. Окончательного решения мы не приняли и продолжили свои усилия на платформе.

Наблюдая за разливами, я пытался уловить в них какую-нибудь закономерность. Ничего не выходило. Соответствия с морскими приливами и отливами не наблюдалось. Ответ на загадку надо было искать в чреве земного шара. В итоге я принял предложенное вулканом пари на следующих условиях: если обычный подземный ритм сохранится в течение еще одного дня, мы рискнем спуститься на следующий день перед полуднем, дабы испытать кратер в течение еще одного полупериода спокойствия.

В ту ночь мы насчитали с полдюжины разливов. Они смотрелись неодинаково с разных точек края колодца. Самое внушительное зрелище открывалось с юго-востока. Я никогда еще не видел такого стремительного потока лавы. Он выкатывался из небольшого озера на крутой склон, спускавшийся к фундаменту, подобному замку, — на фоне ослепительной лавы мы видели лишь его черный силуэт. Это был огромный кусок скалы, отвалившийся от нашей террасы. За крепостью несущийся со скоростью километров пятьдесят в час поток исчезал в таинственной бездне, разглядеть которую хотя бы краешком глаза нам так и не удалось.