Запах лунника - [12]

— Приведи себя в порядок, — потребовал он, — и собирайся, если не хочешь влипнуть по самые серьги. Могу пойти вместе с тобой. Представишь меня как своего шеф — редактора.

Аня чуть не свалилась со стула. Но Петр продолжал развивать свою мысль:

— Бороду сбрею. Усы… Усы надо оставить, это как визитная карточка для хохла. Костюмчик подходящий найдется…

— Ты серьезно?

— Абсолютно. Куда ж я тебя отпущу одну?

— А если тебя опознают?

— Я что, беглый каторжник? У меня, между прочим, даже паспорт есть общегражданский. И потом, они не станут скандал при госте устраивать. Ты ж популярный собкор, сам папа пригласил на вечеринку.

— А доллары? — вдруг спохватилась Аня. — Что же с этой проклятой капустой делать?

— Какие доллары? — Петр состроил придурковатую мину. — Какая капуста? Понятия не имею, что тебе там на поляне приснилось.

— Ты что? Ты зачем надо мной смеешься? Человек погиб…

Петр вдруг крепко схватил подругу за локти, приблизил свое лицо к ее лицу и отчетливо прошептал:

— Забудь. Все забудь, если жить хочешь. Я тебя, дуру, страхую как профессионал, или ты забыла про черный пояс? Поглядим, что за карусель завертится на пирушке. Никуда нам с тобой не деться с подводной лодки…

От него пахло крепким мускусным запахом здорового мужского пота, запахом, возбуждающим до головокружения… От усталости, страха и напряжения Анино сознание помутилось. Петр стиснул Анюту еще крепче и поцеловал в губы. Она попыталась трепыхнуться в его железных руках, но через мгновение с блаженным ужасом почувствовала, как он приподнял ее и опрокинул на постель…

Через полчаса они оба купались в крошечной баньке, обливая друг друга водой, подогретой на солнце, и все это купание закончилось тем же, чем и первый их поцелуй. «Боже мой, угораздило же меня загреметь в каталажку и нахлебаться впопыхах мужской любви на какой-то забытой Богом окраине!» — думала Аня, разрешая своему другу любить себя с основательностью и со вкусом мужчины, знакомого с восточной школой любовных игр…

Глава шестая

Ровно в семь часов вечера загудел черный «мерседес», и на пороге возник очкарик. Аня, свежая и розовая, как утренний мак, в шифоновом сарафане и прозрачных пляжных тапочках (у озера все равно гуляют босиком, а пальчики на ее ножках были восхитительны), встретила своего сопровождающего весьма благосклонно.

— Прошу вас немного подождать, — сказала она. — С минуты на минуту прибудет мой шеф — редактор.

— Ну как же, на этот счет распоряжений никаких нет…

— Так побыстрей доложите куда надо. Не могу же я бросить своего гостя в день приезда, — капризно потребовала журналистка.

Еще через минуту завыла сирена и к воротам, в клубах желтой деревенской пыли, подлетел бронированный джип. Из джипа выскочил блестящий молодой офицер (лопни глаза — Ленчик!) в парадной форме, распахнул дверцу, стал навытяжку, и на подножку ступил… (нет, надо же было все это пережить!) — на подножку ступил, в летнем шелковом костюме цвета маренго, надетом на голое волосатое тело, цветущий мужчина, выбритый до голубизны, с усами щеточкой над красиво изогнутыми полными губами, с высокими залысинами на крутом лбу благородной лепки и темными густыми вьющимися волосами, стянутыми на затылке кожаным шнурком. На груди его сиял резной православный крест, глаза скрывали очки от «Дюрсо», на запястье поблескивали золотые швейцарские часы, и на всю округу распространялся модный аромат последней французской коллекции «Ришар».

— Пьер Кален, — представился он проглотившему аршин очкарику, стоявшему тоже почему-то навытяжку. — Международный обозреватель светской хроники.

— Очень приятно! — опомнился очкарик. — Прошу в мою машину, или, впрочем, как вам угодно.

— Угодно, угодно, — засмеялся Петр, не выходя из разыгрываемой роли. — Прошу, дорогая. — Он подал бесценной сотруднице руку и, обождав, когда очкарик распахнет дверцу, усадил ее на сиденье, обошел машину и сел с другой стороны.

Ехать до озера было минут семь, Аня только успела шепнуть гастролеру, что весь этот маскарад добром не кончится…

То, что она увидела на берегу, превзошло все ее фантазии. Здесь был возведен охотничий домик из сосновых бревен и придорожная корчма, обнесенная плетеным тыном, с настоящей русской печью, дымившей во всю ивановскую… Вокруг суетились деревенские бабы, наряженные в сарафаны на манер крестьянок из телепроекта «Великие истории», вероятно, и весь антураж тоже был позаимствован оттуда. Собкора с «шеф — редактором» усадили на лавке возле корчмы, и сюда же вприпрыжку примчалась распорядительница. В руках у нее был здоровенный мешок с сувенирами, а сама она напомнила Ане массовичку — затейницу из давно позабытого детства.

— Вы гости? — спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Черт знает что творится. Сколько будет человек? Кто приглашен? Вчера бизнесменов принимали из Канады, позавчера нефтяников из Сургута. Ну, можно это выдержать?

— Нужно, — сочувственно пробасил Петр, получив тут же щипок под локоть, но было поздно.

— Вот! — обрадовалась массовичка. — Вы будете мне помогать. Вы наверняка тут всех знаете. Кто этот молодой человек?

— Где? — спросил Петр. Поблизости никого не было видно.