Запах лимона - [11]

Но что это? Не на что смотреть! Опознавать нечего. Голова в банке будто бы опалена огнем. На обнажившемся местами черепе отдельные клочки мяса. Нет носа. Ни признака бороды и волос на голове. Что это значит? Неужели не сумели законсервировать? Какое несчастье! Какое несчастье, — но делать нечего. Опознание невозможно. «Едемте, товарищ Борщевский».

* * *

Если бы кто-нибудь допросил мальчишку на станции Ялама, торговавшего чучхелой при проходе скорого «Баку-Москва», он, может быть, сумел бы рассказать, как высокий, в сером пальто, в пенсне, вышел из спального вагона, дал ему три рубля, — отправить телеграмму в Баку, — сдачи не надо — взял у него квитанцию, зашел в буфет и, когда тронулся поезд, сначала, как будто, хотел нагнать его, но потом, видно, передумал и, махнув вслед буферным фонарям рукой, спросил его о ближайшей гостинице.

А кого нужно было допросить, чтобы узнать, что делал дальше этот странный в сером? Заспанная горничная, проводившая его по темной лестнице и коридорам до грязного номера, не смотрела в его лицо. Уплатил он за номер вперед, документов оставлять там было не принято, и под утро запел он, как и пришел, тоже не возбудив ничьего любопытства.

А кого расспросить, какие документы достал он и долго рассматривал в номере, какие у него тогда были глаза и как он улыбнулся, и вообще, зачем он слез со скорого, чтобы снова сесть в почтовый, в том же направлении? Неужели только затем, чтобы отправить две телеграммы; одну через мальчишку неграмотного в Баку, другую — утром, лично, в Тифлис?… Кто его знает, зачем все это ему понадобилось?…

* * *

На утреннем докладе. Петров у председателя.

— «Первое сообщение из Ростова. 16 числа инженер Утлин, на основании представленных документов, получил доступ к записанному на его имя несгораемому ящику во 2-м Отделении Госбанка. Служащий, проводивший его в помещение сейфов, при допросе показал: были представлены все требуемые документы, и, кроме того, Утлин лично ему известен по своим неоднократным посещениям банка во время его служебных командировок. В данном случае, по открытии ящика, пользователь находился возле него около часа, просматривал и проверял документы (ценностей у него там нет) и затем, не вынув ничего, ушел. Бумаги из ящика Утлина не могут быть изъяты без вашего распоряжения».

— Документы изъять, препроводить сюда. Ну, а что, вы выяснили причину странного разложения трупа?

— Производится экспертиза. Исследование еще не закончено, но эксперты склонны предположить, как причину смерти Утлина, присутствие какого-то неизвестного яда, вызвавшего такой неожиданный эффект. Заключение будет дано, конечно, в письменной форме.

— Ну, что еще?

— Жду дальнейшего сообщения от агентов Ростова. Им предписано во что бы то ни стало разыскать человека, бывшего в банке.

Долго еще расспрашивает пред. ГПУ и о несчастной Евгении Джавало, и об оторванном пальце, и о славном псе Абреке, перешедшем во владение Петрова.

* * *

«Начальнику Ростовского ГПУ. Копия ГПУ Азербайджана. От Ростовского Уголовного Розыска.

Согласно вашего предписания, доношу о произведенном мною совместно и в связи с № 6 наружном наблюдении по делу инженера Утлина…»

Дальше следовало вот что:

Трудная задача предстояла наряженным агентам. Предложено было во что бы то ни стало разыскать и задержать человека по предъявленным фотографическим карточкам и приметам. С раннего утра принялись они за это нелегкое дело. Город был разбит по районам. Ни в одной гостинице, ни в одной частной квартире за эти дни не прописывался Николай Трофимович Утлин. Ни в одной из гостиниц, которые успели обойти агенты, не останавливался гражданин, похожий на фотографическую карточку. Ни опрос швейцаров, папиросников и милиционеров, дежурящих у 2-го отделения Госбанка, ни другие способы не дали никаких результатов. Некоторые видели такого. Пошел, — кто говорит — направо, кто — налево, а впрочем, хорошо и не приметили… Казалось, все методы были использованы. Может выручить только случай.

В первом часу дня агент № 17, идя по ул. Энгельса, вдруг столкнулся лицом к лицу с высоким в сером пальто, с бородкой. Столкнулись они вплотную: агент прямо наскочил на него. Тот вежливо отстранил его левой рукой и продолжал свой путь тем же размеренным шагом. Дав ему отойти, агент повернулся и, не отставая, — за ним. Вскоре оба скрылись, вынырнув из толпы, в одном из переулков. «Ну, посмотрим, куда ты пойдешь? Теперь-то ты от меня не скроешься».

Улыбнулся случай и второму агенту. Около часа или в начале второго ему показалось, что на автомобиле мимо проехал Утлин. Он готов был держать пари, что это он. Да, но поймай! Обойдя гостиницы, пивные и многие другие места в своем районе, — он бесцельно побрел к городскому театру. И вдруг остановился. Утлин вышел из подъезда театра… Серое пальто, рыжеватая растительность на лице… Выходя, снял пенсне, разгладил бородку, закурил папиросу, положил пенсне в карман и медленно пошел по улице.

Агент тихонько за ним. Вдруг преследуемый повернулся, посмотрел назад; не то подозрительно ему показалось, не то вспомнил что-то, — быстро подошел к извозчику и вскочил в пролетку. Другого извозчика нет. Значит, — бегом, следом, прячась за выступы зданий. К счастью, лошаденка — плохенькая. Наконец, свободный извозчик. Вскочил: не отставай. Эх, ускользнет, чего доброго… Э, была не была. Хоть и не совсем то по инструкции, — нагоняй. Нагнал. За рукав схватил, как поравнялись..