Запах гари - [74]

— Спаси меня! — едва разобрал Котиль невнятный лепет существа, по-видимому, женского пола. Первым побуждением его было толкнуть, уничтожить её, с ног до головы выкупав в бурном потоке, вырвавшемся из земных недр, в этой губительной для неё среде. Ты сама этого хотела, доведя свою жизнь до ручки; во что вы превратили себя, твари!

— Всех не спасёшь… пошли быстрее! — визгливо воскликнула Вика, крепче схватившись за его шею. Она смотрела на существо с брезгливостью и ненавистью, с возродившимся вдруг эгоизмом животного, которому угрожает смертельная опасность. Чтобы выжить самой, пусть погибнут другие!

— Держись сильнее, — с остервенением прохрипел Котиль перерожденке, и почувствовал, как тонкие пальцы с впечатляющей силой впились ему в локоть. Перехватив Вику поудобнее, он двинулся дальше.

На улице нефти было меньше. Розы, заботливо ухоженные сотрудниками института, а теперь обречённые, выглядели последним бастионом прекрасного посреди безумного разгула ядовитой стихии. Вдоль аллеи медленно несло изъеденный крысами труп добермана, то притапливаемый потоком, то всплывающий на поверхность. С другой стороны, навстречу дохлому доберману, брела серая псина, прежнюю породу которой определить было невозможно. В зубах она сжимала белую крысу, которая была еще жива и сучила розовыми ножками, жалобно попискивая. Остановившись в нескольких шагах от Котиля, псина злобно зарычала, не выпуская добычу. Зеленоватая шерсть собаки, на спине местами забрызганная, а на брюхе густо перемазанная нефтью, имела отталкивающий, тошнотворный вид.

Котиль остановился и взглянул на собаку. Крыса снова жалобно запищала, засучив ножками в последней попытке спасти свою жизнь. «Иди быстрее же, иди!» — кричала Вика над самым его ухом. Существо, вцепившееся ему в локоть, тоже стало дергать его, заверещав что-то нечленораздельное. У Котиля снова возникло желание пнуть его ногой, а вслед этой переродившейся твари бросить в разгулявшуюся стихию и Вику, и пойти спасать несчастную крысу. Перед глазами его, рождённая обострённым воображением, тотчас появилась картина, как он, выдержав очередную схватку с врагом, несет спасённую крысу, а она вместо благодарности вонзает в его плоть зубы, требуя идти быстрее, не отвлекаясь на помощь другим попавшим в беду тварям. Злобно сплюнув в сторону собаки, он тяжело побрёл к воротам.

У ворот двое существ, упав на четвереньки, барахтались в нефти, с ног до головы перемазанные ею. Когда Котиль, тяжело дыша, проходил мимо, одно из них, приподняв голову, внимательно поглядело на эту странную процессию. Это был горбун, серый перерожденец, ростом не выше школьника младших классов. Возраст его определить было невозможно, он был насквозь пропитан нефтью, капавшей с волос, одежды, подбородка. Напарница его по блаженным купаниям была, по-видимому, женщина. Она постоянно кашляла и утирала рукавом рот. Ростом она тоже не вышла, хотя горбатой не была. Длинные распущенные волосы, перемазанные нефтью, делали её похожей на фурию, дорвавшуюся, наконец, до чего-то вожделенного, чего хотелось больше всего в жизни.

— А-а, зараза белая! — с ненавистью прохрипел горбун, вперив взгляд в перерожденку, которая держалась Котилю за руку. — Припекло? Ещё не то будет!

Сплюнув чёрный густой комок, он неожиданно резво, хлюпая по нефтяному морю, подскочил к ней и крючковатыми пальцами с длинными ногтями вцепился в волосы. Та заорала каким-то странным криком, больше похожим на клекот потерявшей звонкость голоса птицы, чем на человеческий голос. Еще сильнее, уже обеими руками, она впилась в локоть Котилю.

— Ты чего?! — крикнул Котиль горбуну. — Пошёл вон!

— Кого защищаешь? — вызверился горбун. Неуклюже, едва не свалившись, он ударил белую перерожденку ногой и заматерился, корча отвратительные рожи. К нему на помощь, то ли подвывая, то ли порыкивая, поспешила его подруга. Глаза её, одна из немногих частей тела, не измазанных нефтью, сверкали чем-то жутким.

— Отдай её нам… зачем она тебе! — завыл дурным голосом горбун. Он и молил и требовал одновременно, как молят чего-то важного, без чего невозможно жить, и основательнее вцепился белой перерожденке в волосы. Котиль, для удобства немного развернувшись, пнул его ногой в пах. Тот заорал, скорчившись в припадке ненависти, и бросился в атаку, выставив пальцы, как зверь когти, и скаля мелкие кривые зубы. Котиль снова ударил ногой, но горбун ловко перехватил ее, чуть не свалив Котиля вместе с Викой.

— Брось её! — заорала Вика. — На кой она тебе сдалась!

— Я тебя брошу — на кой ты мне сдалась! — с прорвавшимся бешенством рявкнул Котиль и опустил Вику босыми ногами в бурливший нефтяной поток. Вика взвизгнула и стала топтаться на месте, высоко поочередно подымая ноги, словно нефть была горячей, и стоять в ней было невозможно. Котиль шагнул к горбуну и ударил его кулаком, но тот, прикрывшись, вцепился в руку Котиля и попытался вонзить в нее зубы. Он оказался на удивление цепким и сильным. Перерожденка, не отпуская локтя Котиля, мешала, оттягивая его назад и сковывая руку. Котиль снова пнул его ногой, но горбун был на чеку, и прикрылся, съеживаясь и завывая. Подруга его зашла с другого боку и пыталась царапаться ногтями, опасаясь приближаться слишком близко.