Западный ветер - ясная погода - [42]

В море трупы, трупы в воде,

В горах трупы, трупы в полях.

Я умру за императора,

Я никогда не обернусь назад.

Известие о вступлении Японии в войну против США не вызвало в гитлеровской Германии радости. В день Перл-Харбора Гитлер находился на Восточном фронте. Начало советского контрнаступления под Москвой вызвало в немецком командовании состояние, близкое к панике. Наиболее дальновидные гитлеровские генералы понимали, что за этим ударом последуют более ощутимые.

Первой реакцией Гитлера на японскую акцию у Перл-Харбора было раздражение. До последней минуты фашистская ставка рассчитывала, что Япония вторгнется в Сибирь и не даст таким образом советскому командованию перебрасывать подкрепления на Запад. Теперь же стало ясно, что масштабы военных действий на Тихом океане не позволят Японии воевать на севере.

Риббентроп доложил Гитлеру, что Япония через своего посла Осиму настаивает на объявлении Германией в соответствии с Тройственным пактом войны Соединенным Штатам. Гитлер предпочел сохранить союз с Японией и приказал Риббентропу довести до сведения Осимы, что отдан приказ о нападении на все американские суда и вопрос формального объявления войны — дело ближайших дней или часов, тем более что он понимал: в ближайшем будущем США и без японского фактора вступят в войну. 11 декабря Гитлер выступил на заседании рейхстага. «Мы всегда ударяем первыми! — кричал он. — Сумасшедший Рузвельт разжигает войну, а затем фальсифицирует ее действительные причины». Затем Гитлер принял японского посла, и тот изложил стратегические планы японского командования, в которых предусматривалась оккупация Юго-Восточной Азии с последующим завоеванием Индии. От имени своего правительства Осима предложил Германии синхронизировать действия в этом районе. Гитлер дал обещание двинуться через Кавказ к Ирану и Ираку: он стремился к нефти. Успехи японских войск в Азии были так внушительны, а потери в сырье, территориях, людях, которые несли англичане и американцы, столь велики, что вскоре германское военное руководство сочло их достаточно веской компенсацией за отказ Японии напасть на основного противника Германии — Советский Союз.

* * *

Филиппины лежали на пути японской агрессии. Они обладали немалыми собственными богатствами, но главное, были ключом к Индонезии и материковым странам Юго-Восточной Азии. Логика строительства империи требовала обеспечения тыла при наступлении в сторону Индии и Австралии, и, до тех пор пока Филиппины оставались в руках США, коммуникации японской армии находились под угрозой.

Нельзя сказать, что возможность нападения на Филиппины полностью игнорировалась военным командованием США. Меры по укреплению обороны архипелага проводились, туда были направлены «летающие крепости» дальневосточной авиации, строились береговые укрепления, увеличивалась армия, в том числе филиппинские части. Но все эти меры принимались с такой недооценкой японской армии, будто ее возможности остались на уровне начала века.

По своему политическому развитию Филиппины значительно отличались от других стран Юго-Восточной Азии. К концу XIX в., когда такие страны материковой Юго-Восточной Азии, как Бирма и Вьетнам, стали частью британской и французской колониальных империй, на Филиппинах уже существовало сильное национально-освободительное движение и колониальная эпоха готова была завершиться. Однако борьбе филиппинцев за независимость не дано было в тот период увенчаться успехом, и на смену испанским колонизаторам пришли американские, которые под предлогом помощи филиппинцам высадили на архипелаге свои войска. Независимая Филиппинская республика просуществовала недолго, однако память о ней не исчезла, и колониальной администрации США приходилось всерьез считаться с национальными силами.

Включение Филиппин в американскую экономическую систему привело к более быстрому, чем прежде, развитию страны, укреплению местной буржуазии, росту рабочего класса и проникновению на Филиппины новых идей. Политическая активность на Филиппинах была также куда более разнообразной и свободной, чем при испанцах. В то же время энергичный и могущественный американский капитализм подавлял местную экономическую активность, и оппозиция американскому господству исходила в значительной степени от филиппинской буржуазии, вынужденной отступать перед американским и китайским капиталом. Бурлящая деревня, всегда готовая к восстаниям, охватываемая порой мессианскими волнениями, была источником массовой поддержки национальных сил. Рост национального движения заставил американский конгресс принять в 1932 г. Закон о независимости Филиппин, предусматривавший предоставление независимости после десятилетнего переходного периода. В рамках этого закона Филиппины в 1935 г. получили автономию, и тогда же была принята конституция, действовавшая до 1973 г., что говорит о ее достаточно прогрессивном для своего времени характере. Выборы в парламент, прошедшие в сентябре 1935 г., дали победу Партии националистов во главе с Кесоном. Пылкий оратор и «сильная фигура», Кесон был известен всей стране как неутомимый пропагандист независимости. Он умело использовал как свою популярность, так и то, что его политические воззрения устраивали местную буржуазию и американцев. Кесон стал президентом страны, пост вице-президента занял Ос-менья.