Западный ветер - ясная погода - [39]

Глава III. Первое утро войны

Судя по японским источникам, император принял решение о начале военных действий против США, Великобритании и Голландии 1 декабря 1941 г. в 4 часа дня.

Несмотря на то что это действие было скорее ритуальной игрой, нежели актом, что-то решавшим, тем не менее слова «война» или «объявление войны» в указе не фигурировали.

Присутствовали при историческом подписании начальник Генерального штаба Сугияма и начальник Морского Генерального штаба Нагано. Они тут же передали соответствующие указания нижестоящим армейским и морским штабам без упоминания дня начала войны, хотя предполагали, что это случится 8 декабря.

Важно отметить то, что обычно выпадает из работ, посвященных войне на Тихом океане: в указе императора говорилось, что в случае, если «японские соединения и части подвергнутся нападению до дня X, они должны немедленно открыть военные действия». Приказ начальников штабов соответственно требовал уничтожать самолеты противника в случае попытки совершать разведывательные полеты над важными пунктами сосредоточения японских сухопутных войск и базами кораблей японского флота.

А так как концентрация японских войск в исходных местах наступления началась задолго до императорского эдикта, то этот пункт приказа означал фактическое начало войны, если считать таковой сознательное уничтожение вражеской боевой силы и техники.

2 декабря начальники Генеральных штабов окончательно согласовали начало боевых действий — 8 декабря. При выборе этого учли то, что наиболее благоприятным моментом для нападения с воздуха во взаимодействии с кораблями будет двадцатая ночь с момента последнего полнолуния. К тому же 8 декабря выпадало на воскресенье, а в выходной день бдительность обязательно снижается и часть ключевых фигур в командовании противника покидают свои части или корабли.

Здесь уместно вспомнить о том, что комкор Жуков начал свое наступление на реке Халхин-Гол именно в воскресенье, когда многие японские офицеры и генералы отъехали на выходной день в городок в ста километрах от места боев.

Командование японской армии и флота всю последнюю неделю находилось в крайне нервном состоянии, что можно проследить по японским источникам. В Токио полагали, что если Англия и США догадаются о решении начать войну, все погибло — перенести начало удара там уже не могли. Нетрудно предположить, что любая неожиданность воспринималась в Ставке как провал.

Неожиданно из Штаба экспедиционных войск в Китае пришла телеграмма о том, что разбился транспортный самолет, на борту которого находился майор Сугисака, который вез приказ о начале войны командующему 23-й армией. Самолет упал на контролируемой китайцами местности в районе Кантона.

В Генеральном штабе началась паника. Главное, что желали там узнать: сгорел ли самолет и сгорел ли вместе с ним документ? Туда было послано несколько разведывательных самолетов и готовили группу парашютистов — но катастрофа произошла в горах и далеко от линии фронта. Спуститься к обломкам самолета не удавалось. Тем более что его окружила толпа китайских солдат.

Если документ попадет в Чунцин, в ставку Чан Кайши — все пропало!

Пока томились ожиданием, попал ли приказ в руки китайцев, из Таиланда морской атташе сообщил, что в местной прессе опубликована телеграмма о вторжении японских войск в Таиланд 4 декабря.

Из Нидерландской Индии телеграфировали, что там введено чрезвычайное положение. Почему?

Из Сиамского залива шли сообщения о разведывательных судах неизвестной принадлежности.

Корабли эскадры Нагумо начали подзаправку в открытом море. Погода улучшилась, волнение спало. Японские газеты вышли под большими заголовками: «Япония возобновляет попытки достичь соглашения с США».

Как уже отмечалось, значительная доля ответственности за то, что нападение японцев на Перл-Харбор застало американский флот врасплох, лежит на тех, кто отвечал за оборону страны. В том, что Перл-Харбор не встретил японские самолеты в полной готовности, виноваты и руководители США, которые продолжали убеждать себя и флот в том, что Япония не решится напасть на Перл-Харбор, и командование базы, которое разделяло эту удобную точку зрения. Даже сообщение американской разведки о том, что она «потеряла» шесть японских авианосцев, никого не встревожило. Наконец, 2 декабря японский консул в Гонолулу получил телеграмму из Токио, в которой требовались такие подробности о пребывании в порту кораблей и средствах его обороны, что любому стало бы ясно — нападение будет произведено именно на Перл-Харбор. Телеграмма была отправлена на дешифровку в Вашингтон и отложена ждать очереди — ведь речь в ней шла о Гавайях, а Гавайям, как считали в американской столице, ничего не угрожало.

6 декабря, когда японский флот с потушенными огнями, храня радиомолчание, приближался к Гавайским островам, в Вашингтоне было получено сообщение из Лондона. В нем говорилось, что 35 японских транспортов, 8 крейсеров и 20 эсминцев сопровождения направляются к Малаккскому полуострову. Это могло означать лишь одно: японцы решили нанести удар по Сингапуру. И когда на ежедневном совещании морской министр Ф. Нокс задал вопрос: «Не собираются ли японцы ударить по нам?", контр-адмирал К. Тэрнер от имени командования флота ответил: «Нет, господин секретарь. Они ударят по англичанам. Они еще не готовы напасть на нас». Ни один человек не возразил адмиралу.