Западный ветер - ясная погода - [31]

В июле курсанты узнали о нападении Германии на Советский Союз. Это известие потрясло многих из них. Ранее речь шла лишь о том, чтобы с помощью одной империалистической державы освободиться от владычества другой, ныне оказалось, что «тридцать товарищей» очутились в лагере врагов государства, перед которым многие из них преклонялись. Курсанты не знали, что вооруженное восстание в Бирме было снято с повестки дня. Оно откладывалось вообще в случае, если все японские силы будут направлены против СССР, и становилось не более чем вспомогательной задачей, если японские армии пойдут к югу. А так как время шло и бирманцы полагали, что о них забыли, их настроение и отношение к Японии изменились к худшему. Один из инструкторов в лагере вспоминал, что некоторые из бирманцев в эти дни открыто начали говорить «о своем недоверии к японцам».

Военная подготовка рекрутов закончилась в конце октября 1941 г. После этого Аун Сана и Судзуки привезли в Токио на военную игру, на которой отрабатывалось вторжение в Бирму. Именно там в ноябре 1941 г. бирманцам были раскрыты новые планы Японии. В соответствии с ними было решено, что немедленно по объявлении войны японская бригада будет послана в Бирму для того, чтобы захватить Моулмейн (Моламьяйн).

«Тридцати товарищам» поручалось проникнуть в Бирму и в тылу английских войск организовать партизанские отряды. Война самим японцам представлялась затяжной, позиционной, трудной.

Важную роль в организации и координации действий бирманских патриотов должен был сыграть бангкокский центр «Минами кикан». Его агентам удалось к осени 1941 г. создать базы снабжения и резервные филиалы в четырех пунктах таиландско-бирманской границы. С этих баз японские агенты выходили на разведку перевалов на территории Бирмы. Судзуки, как и его бирманские подопечные, изнывал от нетерпения. Нарушив распоряжение ничего не предпринимать, он 15 октября приказал четырем из «тридцати товарищей» направиться в Бирму, чтобы начать там антианглийскую агитацию. Но когда 25 октября такины прибыли в Бангкок, на столе у Судзуки уже лежал приказ немедленно задержать их. В первую минуту Судзуки даже решил, что Токио вообще закрывает «Минами кикан». А поскольку он полагал, что лучше знает, что нужно для блага Японии, чем его начальники в Токио, то решил приказу не подчиняться. На следующий день он ответил в ставку, что бирманцы сбежали и найти их невозможно. Получив 30 октября новую телеграмму, предписывавшую свернуть всю деятельность против Бирмы, Судзуки срочно послал в Токио своего заместителя капитана Нода. 11 ноября тот прислал обнадеживающую телеграмму: «Атмосфера благоприятная, продвигаемся шаг за шагом».

В действительности решение Токио было связано с указанием пришедшего в это время к власти Тодзио принять все меры, чтобы скрыть намерение Японии наступать на юг.

Убежденный теперь, что приказы о свертывании деятельности можно игнорировать, Судзуки немедленно отправил такинов в Бирму. Однако два из них, Хла Пе и Ба Джан, были арестованы таиландской полицией при переходе границы и оказались в тюрьме, откуда их удалось выручить лишь после начала войны, два других — Хла Маун и Тун Кин — проникли в Южную Бирму во второй половине ноября.

На этом деятельность группы пришлось приостановить, так как других такинов вызвать с Тайваня Судзуки не смог. Он остался со своим штабом, но без армии. Более того, прознав о недисциплинированности полковника, командование приказало перевести «Минами кикан» из Бангкока в Сайгон, под контроль маршала Тераути. Впрочем, там сотрудники разведгруппы пробыли недолго. Уже через три дня после нападения на Перл-Харбор агентам Судзуки было приказано срочно возвращаться в Бангкок и приступать к подготовке операций в Бирме. Отныне деятельность «Минами кикан» в Таиланде проводилась открыто. Первым делом Судзуки приказал освободить такинов, попавших в тюрьму при переходе границы. В те же дни «Минами кикан» была передана в ведение командования 15-й армии, которой предстояло овладеть Малайей и Бирмой.

Как уже отмечалось, овладение Бирмой представлялось японским стратегам крайне необходимым для изоляции и последующего захвата Китая. Такое же, если не большее стратегическое значение для Японии представляла и Индонезия, обладавшая значительными запасами нефти. Последняя, после оккупации Нидерландов немецко-фашистскими войсками, осталась, как и Французский Индокитай, «бесхозной». Но подобраться к ее богатствам было куда труднее, чем к французским, — ведь в отличие от Французского Индокитая Нидерландская Индия играла важную роль ъ экономике США. да и интересы Великобритании в Индонезии были весьма значительными.

В начале 1940 г., справедливо полагая, что Нидерланды скоро станут объектом агрессии Германии, Япония односторонне денонсировала договор с Нидерландами о международном арбитраже. 15 апреля, незадолго до падения Голландии, Япония выразила озабоченность возможностью изменения статус-кво Индонезии в случае, если ее метрополия будет вовлечена в войну в Европе. Соединенные Штаты сразу поняли смысл заявления японского правительства. Уже 17 апреля госсекретарь Хэлл пригрозил, что США не позволят Японии вмешиваться в дела Нидерландской Индии под предлогом заботы о сохранении статус-кво. Газеты США и Японии тут же начали словесную войну, в ходе которой некоторые японские журналисты призывали к немедленному вторжению на Яву, а американская пресса требовала защитить Нидерландскую Индию всеми возможными способами.