Западный ветер - ясная погода - [166]

Тем временем продолжались начавшиеся в апреле 1945 г. бои на Окинаве. Хотя радио Токио сообщало о них в оптимистических тонах, сам факт боев в такой близости от метрополии был настолько тревожным, что каждому японцу становилось понятным: следующий театр войны — Японские острова. К разработке планов действий на этом театре Ставка приступила уже в конце 1944 г., а с приходом к власти Судзуки подготовка к превращению Японии в крепость стала осуществляться усиленными темпами. По плану на островах в дополнение к уже расположенным там войскам должно было быть сформировано 44 дивизии, для чего следовало призвать в армию всех способных носить оружие. 13 апреля, т. е. меньше чем через неделю после сформирования нового правительства, был принят закон о создании «гражданского добровольческого корпуса», а в июне — закон о «добровольной военной службе», который объявлял подлежащими призыву всех мужчин от 15 до 60 лет и женщин от 17 до 40. Кроме того, по закону о «чрезвычайных мерах военного времени» правительство получало право принимать любые решения, которые сочтет необходимыми для обороны, даже если они противоречат существующим законам. Большое внимание, как и прежде, уделялось борьбе с пораженческими настроениями и недовольством населения. Председатель Тайного совета Хиранума, выступая 8 июня на имперской конференции, говорил, что «нельзя рассчитывать на полное искоренение той деморализации, которая охватила общественное мнение. Тем не менее исключительно важно принять против деморализации необходимые меры иными словами, ответить на нее применением силы».

Японцы бесконечно устали от войны и временами роптали, однако покорно несли свои обязанности — система контроля над населением была такова, что открытых выступлений против войны до самых последних ее дней не было. Они жили по системе «двойного мышления». Как подчеркивает японский автор, когда кто-либо получал красный листок — призывную повестку, то он говорил вслух: «Наконец-то я смогу быть полезен родине», а сосед его отвечал: «Желаю успеха». Но когда оба были уверены, что их никто не слышит, первый произносил: «Вот меня и забрали», а второй отвечал: «Очень жаль, что так случилось».

Много говорилось и писалось (в том числе и в этой книге) о жестокости японских войск в оккупированных районах, о трагедии Манилы и Нанкина, об ужасах концлагерей для военнопленных. Но бесчеловечность японского милитаризма проявлялась и в невероятной жестокости, особенно в последние месяцы войны, по отношению к собственному мирному населению. Уже на Сайпане, а затем в больших масштабах на Окинаве все гражданское население было обречено на гибель. Никаких мер по эвакуации или укрытию населения не принималось — единственный совет, который могли получить японцы, жившие на островах, был покончить с собой, по возможности унеся с собой на тот свет хотя бы одного врага. На Окинаве все женщины, старики и дети были загнаны в горы, где погибали от голода и жажды, мужчины и мальчики использовались на строительстве оборонительных сооружений, а девушки были согнаны в строительные отряды и «отряды лилий» — санитарные подразделения, до последнего человека погибшие в боях. Начальник штаба армии, оборонявшей Окинаву, официально заявил гражданским властям острова: «Население является помехой для ведения боевых действий, поэтому оно должно убраться в горы. Армия не может о нем заботиться — каждый должен жить как может». В результате этих действий японского командования на острове погибло около 150 тыс. мирных жителей — почти все, кто жил там до войны. Подобная участь была уготована и жителям самой Японии. Командующий военным округом Осаки заявил в июне 1945 г.: «В настоящее время, когда в стране не хватает продовольствия и ее территория превращается в поле сражения, существует необходимость уничтожить всех стариков, детей, больных и слабых».

Заявления генерала не были пустыми словами — программа уничтожения «лишних» японцев начала проводиться в жизнь уже в период подготовки к войне на Японских островах. На первом этапе она выражалась в эвакуации населения из городов, где людей надо было кормить. Всем старикам и непроизводительным жителям городов было приказано убираться в деревни. Таких людей оказалось почти 10 млн. Эвакуированным разрешалось брать лишь самое малое количество вещей и предписывалось устраиваться на новом месте и кормиться самим.

Отсутствие противовоздушной обороны в Токио и других городах мало беспокоило японское военное руководство. Мирные жители относились к налетам американской авиации также сравнительно спокойно, потому что в течение 1944 г. эти налеты большого вреда не принесли. Ни один крупный завод или порт не был выведен из строя — бомбардировщики шли на значительной высоте и точность бомбометания оставляла желать лучшего. Однако весной 1945 г. командующий американской стратегической авиацией генерал Ле Мей решил перейти к новому типу воздушной войны — он приказал своим самолетам вылететь на Токио с максимальным грузом зажигательных бомб и напалма и сбросить их на деревянные жилые кварталы японской столицы.