Западнорусская Атлантида. Белоруссия на картах Русской цивилизации - [67]

Белорусская идентичность: между русофильством и западничеством

Белоруссия наравне с Украиной могут рассматриваться как своеобразные части русского мира («Западная Русь»), где кризис Русской цивилизации обрел специфическое региональное измерение.

Эта специфика заключается в том, что русское западничество обрело здесь форму национализма, направленного на сепарацию от России. Русское западничество как деструктивное и самоедское по своей сути формирует в русской культуре комплекс самоненавистничества, основанный на представлениях о России как о «варварской», «испорченной» части европейской цивилизации.

В этом контексте на западнорусских (белорусско-украинских) землях вполне закономерно возникает идея альтернативной, «европейской» Руси, которая в XIX веке отливается в форму белорусского и украинского национализма.

Связано это со своеобразием истории Западной Руси, долгое время развивавшейся в рамках Великого княжества Литовского и Речи Посполитой, где происходили интенсивные процессы вестернизации. В конечном счете, этот опыт вестернизации оказался неудачным, обернувшись польской ассимиляцией элит и упадком западнорусской культуры. Тем не менее, миф о «европейской Руси» литовско-польского периода в противовес «татаро-монгольской Москве» начинает свое противостояние общерусскому проекту консолидации исторической Руси вокруг Великороссии.

Этот миф развивается в двух вариантах: «украинском», основанном на мифологии «казацкого государства», и «белорусском», в основу которого легло представление о Литовском княжестве как белорусском государстве.

Повторим, белорусский и украинский национализм явились реакцией на самоедское западничество, развившееся в культуре вестернизированной послепетровской России. Это был проект утверждения собственной принадлежности Европе через бегство от «варварской Москвы».

Безусловно, свою роль в развитии белорусского и украинского национализма сыграли и внешние факторы, такие, как заинтересованность геополитических конкурентов России в ее ослаблении через дробление восточнославянского ядра на конкурентные и враждующие группы. Однако реализация этого была бы невозможна без глубинной внутренней слабости «русского мира», связанной с комплексом неполноценности перед «цивилизованной Европой».

Показательны в этом плане попытки раскрутить миф о Новгородской республике как европейской альтернативе «азиатской Москве» уже внутри современной РФ. Однако в силу намного более давней и прочей интегрированности Новгородской земли в Московское государство, а также отсутствия здесь длительных иностранных влияний (каким было для Белоруссии польское), эти попытки, думается, обречены на маргинальность.

Что касается Белоруссии и Украины, то здесь драматическое противоборство западничества и русофильства продолжается.

С одной стороны, цивилизационная гравитация России оказалась достаточно мощной, чтобы поддерживать здесь существование сил, ориентированных на общерусский проект. В то же время, внутренние слабости русской цивилизации и перманентное «возмущающее» воздействие со стороны Европы препятствуют реализации этого проекта.

После 1917 года белорусские и украинские националисты добились создания в Белоруссии и на Украине автономных национальных образований, которые, однако, продолжали существовать в общем с Россией государстве, при этом реальная вовлеченность населения в общерусское культурное пространство объективно возрастала благодаря процессам урбанизации и индустриализации.

Крах коммунизма и распад СССР знаменовали собой очередной кризис русской цивилизации, при этом триумф «западных ценностей», формирование и расширение на восток ЕС работали на рост западнических настроений в ставших независимыми Белоруссии и Украине. Вместе с тем, ситуация в Белоруссии и на Украине развивалась принципиально по-разному.

На Украине, где удалось создать плацдарм украинского национализма в западных регионах, происходила драматическая экспансия националистических настроений и западнических устремлений в центральные и юго-восточные регионы. Результатом этого стала нарастающая поляризация и фрагментация общества, вылившаяся в вооруженное противостояние в 2014 году.

В Белоруссии, где прозападный национализм так и не создал своего «региона базирования», оставшись течением, ограниченным преимущественно гуманитарной интеллигенцией, ориентация на сохранение тесных политических и экономических связей с Россией стала основой государственной политики.

В то же время, сеть неправительственных прозападных организаций и СМИ, работающих на идеологическом рынке Белоруссии, а также сильные позиции, которые сохраняются у националистической интеллигенции в сфере культуры и образования, работают в сторону трансформации белорусской идентичности (в первую очередь, у молодого поколения) в сторону западнического национализма.

Пока это лишь латентные тенденции, сохранение которых, однако, может привести к дальнейшему ослаблению и хаотизации русского мира.

Вместе с тем, деструктивный потенциал украинского национализма, не оставшийся незамеченным в Белоруссии, а также пробуксовка европейского проекта, очевидно исчерпавшего лимит расширения и столкнувшегося с серьезными трудностями, на сегодняшний день объективно ослабляют позиции белорусского западничества.