Западнорусская Атлантида. Белоруссия на картах Русской цивилизации - [65]
«Европравославие», таким образом, позволяет православной традиции существовать в качестве периферийной экзотики при однозначном доминировании западных цивилизационных стандартов. Нынешнее «европравославие» вызывает определённые ассоциации с унией, которая тоже была формой выживания православных славян на периферии западного мира. Однако уния всё же предполагала административное и догматическое подчинение православных Ватикану. Нынешний либеральный век этого уже не требует…
Ничего удивительного в этой «европеизации» православия нет. После гибели Византии нести бремя самостоятельной цивилизационной традиции большинство православных народов были объективно не в состоянии, и превращение их в периферию западного мира было вполне закономерным. Препятствовать этому могла Россия, попытавшаяся перехватить падающее знамя православной цивилизации. Однако внутренние слабости России не позволили реализовать эту идею. Как следствие «поствизантийский» православный мир существует в виде группы внутренне разобщенных народов на периферии западной цивилизации.
Крах панславистских иллюзий вследствие дрейфа славянских народов в сторону Запада породил в России своего рода комплекс обиды. Разочарование в панславизме уже в XIX веке высказывали мыслители вроде Константина Леонтьева, но своего апогея эта тенденция достигла в ХХ веке.
Ответом на кризис панславизма становится евразийство, которое славянской этнической солидарности противопоставляет идею русско-тюркского синтеза, пытаясь перекодировать в позитивном ключе деструктивный западнический миф о варваризующем влиянии на русских татарского ига.
Наконец, после распада СССР, когда большинство «инородческих» периферий отпало от России, Вадим Цымбурский провозгласил цивилизационное одиночество русских, создав образ «острова России», прячущегося за Великим Лимитрофом — поясом буферных, межцивилизационных народов.
Белоруссия и Украина в координатах Русской цивилизации
Возвращаясь к основополагающему для этой статьи вопросу о статусе Белоруссии и Украины координатах русского мира, мы можем сделать вывод, что это специфическая, пограничная часть русской цивилизации, в моменты ее кризисов «отслаивающаяся» от основного ядра и соскальзывающая в лимитрофы.
Древняя Русь, прародина современных восточнославянских народов, представляла собой одну из славянских периферий ориентированного на Византию православного мира. Гибель Византии, как отмечалось выше, обусловила постепенное втягивание малых православных народов в орбиту западной цивилизации на правах периферии, когда православие перестаёт играть роль особого цивилизационного маркера, превращаясь в региональную экзотику в «общеевропейском» контексте.
Раскол между Западной и Восточной Русью во многом обусловлен разницей моделей цивилизационного выживания православных славян в поствизантийский период.
Восточная Русь, географически удаленная от Западной Европы и имевшая мощный геополитический задел на востоке, встала на путь самостоятельного цивилизационного строительства. Западная же Русь, оказавшаяся под властью Литвы и Польши, пошла по пути встраивания в периферию набиравшего силу Запада. В условиях политического господства близкородственной западнославянской польской культуры это запустило процесс полонизации и разрушения западнорусской православной традиции.
Однако культурная и геополитическая гравитация России не позволила Западной Руси окончательно угаснуть и актуализировала общерусскую идею как программу возвращения белорусов и малорусов в обновлённый русский мир.
Вместе с тем, внутренние слабости России как цивилизационного центра не позволили ей осуществить полноценную реинтеграцию Белоруссии и Украины.
Западнический комплекс России в Западной Руси обрел форму этносепаратизма. Западническое самоедство, представления о России как об отсталой варварской стране становились важным препятствием на пути реализации общерусского проекта. Украинский и белорусский этносепаратизмы становятся возможными именно в координатах русского западничества.
Если для «коренной» России западничество есть акт цивилизационного самоотрицания, то для Белоруссии и Украины оно стало стратегией «бегства в Европу» по сценарию восточноевропейских лимитрофов.
В противовес идее единой Руси, белорусские и украинские этносепаратисты выдвигают концепцию ее распада на три самостоятельных народа. Это становится возможным благодаря тому, что за период польского господство язык, бытовые привычки и культура жителей западной Руси испытали сильное польское воздействие, что и позволило в XIX веке поставить вопрос об их особом этническом статусе.
Естественно, в этносепаратистском дискурсе всячески подчеркивается «европейскость» Белоруссии и Украины, причем, по образцу других восточноевропейских лимитрофов, эта «европейскость» носит сугубо внешний, поверхностный характер, с сильной фентезийной компонентой, раздуванием собственной значимости в судьбах европейской цивилизации.
И конечно же, важной особенностью белорусско-украинского западничества является его негативная составляющая, то есть утверждение своей «европейскости» в пику «главному азиату» — России. В данном случае этот антироссийский негативизм отягощен близким родством восточных славян, поэтому дистанцирование от России превращается в поистине навязчивую идею.
Монография посвящена изучению восприятия войн и Англии эпохи позднего Средневековья. Обращаясь, прежде всего, к истории Столетней войны, автор исследует как идеологическое обоснование и осмысление конфликта в контексте политических и религиозных представлений эпохи, так и его восприятие в «массовом сознании». Особое внимание уделено репрезентации войн в хронистике и проблематике, связанной с формированием и функционированием национальной идентичности. Работа написана с привлечением широкого круга источников исторических нарративов и документального материала) и воссоздаем «образы войны», характерные для английского общества XIV–XVI вв.
Водка — один из неофициальных символов России, напиток, без которого нас невозможно представить и еще сложнее понять. А еще это многомиллиардный и невероятно рентабельный бизнес. Где деньги — там кровь, власть, головокружительные взлеты и падения и, конечно же, тишина. Эта книга нарушает молчание вокруг сверхприбыльных активов и знакомых каждому торговых марок. Журналист Денис Пузырев проследил социальную, экономическую и политическую историю водки после распада СССР. Почему самая известная в мире водка — «Столичная» — уже не русская? Что стало с Владимиром Довганем? Как связаны Владислав Сурков, первый Майдан и «Путинка»? Удалось ли перекрыть поставки контрафактной водки при Путине? Как его ближайший друг подмял под себя рынок? Сколько людей полегло в битвах за спиртзаводы? «Новейшая история России в 14 бутылках водки» открывает глаза на события последних тридцати лет с неожиданной и будоражащей перспективы.
В книге рассказывается о важнейших событиях древней и современной истории Венгрии: социально-экономических, политических, культурных. Монография рассчитана на широкий круг читателей.
Красной Армии пришлось форсировать Днепр на огромном фронте, протяжением в 700 километров, и именно там, где он наиболее широк и многоводен, т. е. на среднем и нижнем его течении. Огромную трудность представляло то, что возвышенный западный берег, находившийся в руках противника и заранее подготовленный им к обороне, господствует над восточным берегом. Перед Красной Армией на противоположном берегу могучей реки стоял сильный, оснащённый всеми средствами современной военной техники противник, оборонявшийся с предельным упорством и ожесточением.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Севастопольское восстание — вооружённое выступление матросов Черноморского флота и солдат Севастопольского гарнизона, рабочих порта и Морского завода, произошедшее во время первой русской революции с 11 (24) ноября по 15 (28) ноября 1905 года.