Заонежье, или Жизнь по ту сторону... - [43]

— Ты понял меня, длинноухий? — изнеженный голос мага окликнул жалкую тень Изъевия, прижавшуюся сплюснутым лицом к границе миров и быстро и мелко закивавшую в ответ.

Беззвучно засмеявшись, Ю не сводил глаз с неподвижной тени пленника. Наконец, перестав смеятся, он сказал:

— Бери Миримею, мою любимицу… Отвечаешь за нее головой… Я люблю смотреть на ее игру долгими зимними вечерами и засыпать под танец ее колец…

…Тень Изъевия, неровно, рывками пробиралась в ночной тишине обратно, держась ближе к земле, боясь не справиться с порывами ветра, иногда обессиленно проваливаясь вниз и из последних сил вновь поднимаясь. Изъевий вел за собой на родную землю трехголовую рептилию из чуждого мира, намереваясь отдать этой изголодавшейся твари тех, кто бок о бок с ним жил многие годы, малорослых гномов, величественных эльфов, дродов, лесовичей… он готов был отдать тьме свою родную землю, розовые рассветы, золотые закаты, росу на травах… Темнота съедала как ржа его душу, и сам он был теперь тьма…

4

Закутавшись в теплую медвежью шкуру, Свей то засыпал неспокойно, то просыпался и всматривался в темноту вокруг себя… Дракон, вытянув длинную шею, размеренно взмахивал крыльями. Ольсинор, сидевший позади князя, хранил молчание.

Все было неправильно в этом путешествии с самого начала, это понимал старый эльф, понимал и ничего не мог исправить. Не вовремя узнал Свей о Мастере, поспешное принял решение князь, когда решил лететь на мытаре к Плавающему замку, что мог противопоставить сейчас молодой лесович древнему темному магу, обучавшемуся у отшельника О?.. И Ольсинор задумчиво покачивал головой, словно отвечая своим таким безрадостным мыслям… Отшельник О… Этот живший в далекой древности то ли китаец, то ли тибетец отличался великой хитростью по части новых, никому не известных заклинаний и обрядов. Если появлялось что-то новое в мире магии, то за этим неизменно объявлялся Мастер О. А впоследствии — его место прочно занял Ю… И сейчас именно к нему так опрометчиво летел молодой князь. Но если бы не одно но, то Ольсинор ни за что не пустил бы внука старого Светослава на верную погибель…

Ольсинор вздохнул и немного повел головой вправо-влево… Словно почуял что-то… Да… Стало теплее. Стало быть перевалили за Неназванные горы. Отсюда совсем недалеко то место, где по легенде Ильсинор встретил Большого Махаона…

Свей, с самого начала чувствуя беспокойство старого эльфа, тоже молчал. Да и что было говорить — о собственных опасениях, о гнетущем чувстве полной неизвестности?.. Нет… Его больше беспокоило, что он может не устоять против такого противника, что ему не хватит опыта, силы… и что самое неприятное было для него в этих мыслях, так это то, что он понимал, что перевес в этом бою будет не на стороне обычной силы… И был благодарен, что Ольсинор в такое трудное время для его народа решил отправиться вместе с ним.

Свей иногда машинально наклонялся и похлопывал Ладогарда по кожистой напряженной шее, словно подбадривая дракона в этом тяжелом ночном перелете. Мытарь сначала вздрагивал и начинал прислушиваться к всаднику. Теперь же лишь ответное, отдаленно похожее на благодарность, нечленораздельное мычание раздалось в ответ. Однако, через некоторое время дракон все-таки заговорил:

"Хочу предостеречь тебя, князь, об опасном пути, избранном тобой… Не в обиду тебе будет сказано, но молод ты и неопытен, чтобы сразиться с Большим Махаоном…"

Свей улыбнулся и кивнул головой.

"Знаю, Ладогард… Но какой другой путь ты знаешь, чтобы отвести бесчисленного врага от своей страны? Сколько бы ни гибли лесовичи ли, эльфы ли или драконы… думается мне это была еще лишь малая жертва…", — ответил он.

"Но такова судьба воина — принять бой, и если погибнуть, то с честью…", — возразил Ладогард.

"Ты прав, но тот, кто направляет воинов в бой, должен думать о том, чтобы их гибель не была напрасной… "

Неожиданно в их безмолвный разговор влилась легкая, светлая мысль эльфа:

"Князь прав, Ладогард. И я рад слышать это, Свей. В тебе течет кровь великих воинов. Великое воинское искусство состоит не только во владении мечом, телом и духом, но и в том, чтобы предугадать действия врага… а вот это дано не каждому. "

Свей, затаив дыхание, слушал старого эльфа. Казалось ему, что дед и отец сейчас пытаются ободрить его устами Ольсинора. Он своими словами словно преуменьшал сомнения лесовича, которые по мере приближения росли будто снежный ком, наполняя голову парня непривычными раздумьями. "Не сделать бы хуже…", — думал он. Сейчас же будто часть тяжелого груза свалилась с его души, и он с благодарностью ответил:

"Благодарю тебя, Ольсинор… Много значат для меня твои слова. Только не прибавят они мне твоего опыта и умения… Придется с Мастером Ю разговаривать… наощупь…", — с усмешкой закончил он.

"Это ты правильно сказал… с ним так и только так нужно разговаривать. Насколько я помню из рассказа Ильсинора, он говорит именно о многоликости Ю, он прячется в соседних мирах и присылает оттуда своих посланцев, невиданных доселе… Существует легенда, что если Мастера заставить войти в мир его детства, где он еще неопытный мальчик, там, в том мире его можно победить… Но пересеченных миров много, я знаю четыре… Ильсинор говорил о шести…"