Занзибар, или Последняя причина - [13]
— Вы намерены законсервировать «Послушника», господин консерватор, — язвительно ответил Хеландер, — но нет ни малейшей необходимости его мариновать, он и так останется вполне свежим.
— Мы хотим его спасти, господин пастор.
— Вы хотите запереть его в темницу, господин доктор.
— Он числится в списках, и мы имеем поручение…
— В каких списках?
— В списках произведений искусства, которые больше не должны показываться общественности. И поэтому будет лучше…
— «Послушник» не произведение искусства, г-н доктор, он предмет обихода. Он нужен, понимаете, нужен! И притом в моей церкви.
— Но поймите же, — сказал похожий на старца молодой человек, терпеливый, как старик. — Если вы не отдадите его нам, послезавтра утром его просто увезут из церкви. И что произойдет с ним тогда?
— Может, лучше его уничтожить? Может, лучше, если «Послушник» умрет, чем будет — как вы недавно сказали? — ах, да, будет складирован. Вы верите в вечную жизнь, г-н доктор? А в вечную жизнь деревянной фигурки, которая умерла, потому что ее не выдали?
Но все было бесполезно.
— Для вас, г-н пастор, это будет иметь неприятные последствия, мы не сможем вас защитить.
Молодой человек, тактик, был не способен думать о чем-либо другом, кроме того, что называется «последствиями».
— Передайте в Ростоке, что я позабочусь о том, чтобы «Послушник» остался в церкви!
Молодой человек пожал плечами.
Разговаривая с Кнудсеном на прохладном свежем ветерке, дувшем с моря, пастор окончательно осознал, что «Читающий послушник», полуметрового роста и вырезанный из дерева, пока еще находящийся в безопасности у подножья северо-восточной опоры средокрестия, был драгоценной святыней его церкви. Он приобрел его несколько лет назад у одного скульптора, которому эти вскоре запретили заниматься творчеством[2]. Поскольку эти нападают на «Послушника», значит, он великая святыня. Могучего Христа на алтаре они оставляют в покое. Его маленький ученик, вот кто им мешает. Маленький послушник, который читает. Все гигантское строение церкви подвергается испытанию из-за этого тихого монаха. Что сказал ему собрат из церкви Св. Николая? Этим современным вещицам все равно не место в церкви, заявил он. «Послушник» вовсе не современный, это не модернизм, он принадлежит древности, возразил Хеландер. А к коллеге из церкви Св. Марии Хеландер и вовсе не пошел: присоединился к этим. Вот и получается, что о спасении маленького монаха я должен молить человека, который вообще не верит в Бога, подумал пастор. Во что бы то ни стало я должен переправить «Послушника» главному пастору в Скиллинге. Или уничтожить его .Этим я его не отдам.
— Мне очень жаль, — сказал Кнудсен, — но об этом не может быть и речи.
Пастор вздрогнул.
— Что вы сказали? — переспросил он.
— Что я не могу этого сделать, — ответил Кнудсен. Он вынул свой кисет и стал не спеша набивать трубку.
— Но почему же? — спросил Хеландер. — Вы боитесь?
— Ясное дело! — воскликнул Кнудсен.
— Но это не единственная причина.
Кнудсен закурил трубку. Он посмотрел пастору прямо в глаза и сказал:
— Вы думаете, я стану рисковать жизнью из-за какого-то вашего идола, господин пастор?
— Речь вовсе не об идоле.
— Ну какая разница, все равно одна из ваших святых фигур, — грубо возразил Кнудсен.
— Да, — согласился Хеландер, — это святая фигура.
Фантазер же он, однако, подумал Кнудсен. Святых фигур не бывает.
— Она такая же святая, как для вас образ Ленина, — сказал Хеландер.
— Ленин не был святым, — ответил Кнудсен. — Ленин был вождем революции.
— А революция? Разве она не является для вас чем-то святым?
— Хватит! — оборвал его Кнудсен. — Слушать не могу, когда буржуа рассуждает о революции. Вы и понятия не имеете, как фальшиво это звучит.
— Я не буржуа, — возмущенно сказал Хеландер. — Я священник.
— Священник для буржуев, господин пастор! Поэтому-то я и не поеду ради вас в Скиллинг.
Но, конечно, была еще какая-то причина, Хеландер это чувствовал. Он посмотрел на открывавшийся клочок моря, клочок холодной голубизны, на фоне которой появилось бело-суриковое пятно и облачко дыма, — маленький пароход, идущий на Рерик. Кнудсен прячется за своими словечками, подумал пастор. Должна быть еще какая-то, иная причина, по которой он не желает выполнить мою просьбу.
— Значит, ради партии вы бы рискнули, Кнудсен? — спросил он.
Кнудсен выпустил изо рта облачко табачного дыма. Он посмотрел на набережную и дальше, в город. Две женщины, поговорив, как раз собирались разойтись. Хозяин «Герба Висмара» начал выносить на улицу ящики с пустыми бутылками из-под пива, и Кнудсен заметил, что всякий раз, когда он выходил, он бросал быстрый взгляд в сторону «Паулины», где на набережной разговаривали рыбак и пастор. Кнудсен такие вещи замечал мгновенно:
— На нас обращают внимание, господин пастор, — сказал он.
Они обменялись понимающим взглядом.
— Я спросил вас, рискнули бы вы поехать ради партии, — снова сказал Хеландер. — Ответьте же мне!
Дерьмо это, а не партия, подумал Кнудсен. Пастор сразу же углядел в глазах рыбака выражение муки.
