Занзабуку - [78]

Август Кюнцлер — швейцарец, приехавший в Танганьику в 1929 году и занявшийся поимкой и приручением зверей. Этот человек посвятил себя охране диких животных. Он хорошо обращается с ними и рассылает по всему свету лучшие экземпляры. Он одним из первых стал ловить детенышей носорогов, слонов и других зверей, не убивая самок (этот способ теперь узаконен в Танганьике), и научил этому своего замечательного помощника Пеллегрини.

В путешествиях с Пеллегрини мы получили наши лучшие кадры; первой и труднейшей была экспедиция за бегемотами на озеро Руква. Дэйв Мэзон был оператором на этих съемках, и у него получились драматичные кадры. Но ради них мы совершили изнурительную тридцатишестидневную поездку по сильно пересеченной местности, по таким каменистым дорогам, что наши два грузовика вышли из строя, и мы долго ждали, пока их отремонтируют. Ради них Дэйв Мэзон перенес малярию, ради них мы работали на солнцепеке при мучительной жаре, когда температура в тени достигала 102°F. И эти кадры идут на экране всего около четырех минут!

Озеро Руква лежит более чем в восьмистах милях к югу от Аруши. Там уже не раз бывала такая засуха, что бегемоты умирали из-за недостатка воды. В засуху растительность на многие мили вокруг сморщивается, сохнет и погибает, и большим стадам бегемотов нечего есть. Если они не умирают от голода, их добивает палящее солнце — бегемот днем должен проводить много часов в воде, чтобы выдержать его жгучие лучи.

По мере усыхания озера все больше и больше бегемотов теснится в пределах постепенно уменьшающейся зоны. Потом остается море грязи, слой которой день ото дня становится все толще, гуще и тверже. Вязкая трясина засасывает многих бегемотов, и они погибают. Другие слабеют настолько, что не могут добраться до отступающей воды.

Мы хотели заснять подобную картину, но обстановка на озере Руква оказалась неподходящей для ловли и съемок бегемотов. Они рассеялись по обширной территории, и к ним нельзя было подобраться ни на грузовиках, ни пешком — в сухой земле образовались глубокие трещины и расселины. Мы поехали к реке Рунгва, но и в ней не оказалось воды, а только грязь и сотни бегемотов.

Автомобили подъехали почти вплотную к животным, потому что тащить к автомобилю пойманного бегемота очень трудно. Совсем рядом бродили огромные животные, настроение которых никак нельзя было назвать добродушным, и мы спали в грузовиках.

От грязного высохшего речного русла исходило отвратительное зловоние. Его источником была гниющая растительность, дохлая рыба и т. п. К этому смраду добавлялся тошнотворный запах разлагающегося мяса мертвых гиппопотамов. Грифы усердно хлопотали над падалью, но они недостаточно быстро справлялись со своей работой, чтобы воздух очистился от вони.

За несколько дней Мэзон сумел сделать много хороших снимков обессиленных, застрявших в грязи бегемотов. Задача Пеллегрини была не из легких. Ему нужен был бегемот, достаточно сильный, чтобы выдержать поездку в Арушу, и в то же время не очень большой, могущий уместиться в грузовике. Найти молодого и еще крепкого бегемота оказалось трудным делом, так как большинство их было вытеснено из воды взрослыми самцами и самками.

Пеллегрини разыскивал и преследовал нужных ему бегемотов, и все время рядом с ним был Мэзон. Наконец они поймали одного за другим двух бегемотов. Мэзон получил несколько хороших кадров. Со вторым бегемотом Пеллегрини пришлось повозиться. Подвести грузовик вплотную к нему было невозможно. Пеллегрини и Мэзон находились среди десятков мертвых, умирающих и впавших в летаргическое состояние бегемотов; у последних еще оставались силы на случай опасности. Они сердились на расхаживающих среди них людей, но чувствовали себя слабыми для нападения.

Однако они могли напасть на нас в то время, когда Пеллегрини поймает одного из них и потащит его к грузовику. Действуя так, мы становились для бегемотов серьезной опасностью, которую следовало отразить. Достаточно было одному бегемоту прийти в возбуждение, чтобы все предприятие потерпело крах. Но Пеллегрини полагал, что слабость и отчаяние живых бегемотов помешают им помочь пленнику.

Пеллегрини набросил на бегемота лассо. Зверь не был взрослым и к тому же ослаб от голода, но он весил две-три тонны и был в лучшем состоянии, чем большинство его собратьев. Он дергал, тянул канат, изворачивался, нападал, но Пеллегрини, лавируя среди бегемотов, то туго натягивая, то отпуская канат, тащил свою добычу к грузовику. Некоторые бегемоты злобно следили за происходящим, и помощники Пеллегрини поспешили привязать к концу лассо канат, чтобы держаться подальше от животных. В конце концов все уцепились за канат и потянули сопротивлявшегося бегемота к грузовику с клеткой. Он медленно подходил шаг за шагом. Наконец его энергия истощилась, и люди смогли перевести дух.

Но когда его тащили мимо мертвой самки, казалось, к нему вернулась вся сила. Он не хотел отходить именно от этого животного, хотя оно раздулось и разложилось, его кожа расползлась, и был виден буквально кипевший под лучами солнца жир, похожий на желтый лярд. «Это, должно быть, его мать», — сказал Пеллегрини. Наконец пленника протащили мимо трупа и привязали к грузовику. Потом люди совершили высший акт доброты: они вылили на иссушенную кожу молодого бегемота несколько ковшей драгоценной воды. Пеллегрини хотел успокоить животное, подбодрить и показать ему, что неволя может быть приятной. Кроме того, и людям, и пойманным животным еще предстояла трудная долгая поездка.