Заново рожденные - [27]

История Синди Шихэн развивалась примерно по тому же сценарию, что и история Пола Риекхоффа. Как и Пол, Синди воспитывалась в семье, где все верили, что живут в добродетельной и справедливой стране. То же чувство патриотизма она привила и Кейси. И так же, как у Пола, у Синди возникли вопросы к своему правительству. Она писала письма министру обороны Дональду Рамсфельду, в которых спрашивала, почему молодые американцы воюют без соответствующей подготовки, экипировки и вооружения. Она писала пресс-секретарю президента США Дане Перино, призывая правительство немедленно вернуть войска домой, чтобы невинные ребята вроде Кейси перестали погибать.

Но здесь истории Синди и Пола расходятся. Как и Пол Риекхофф, Синди Шихэн изо всех сил старалась интегрировать случившееся в свою картину миру так, чтобы она была похожа на ту, которая была у нее до безвременной кончины сына. В отличие от Пола, Синди так и не смогла справиться с этой задачей.

* * *

Когда картина мира Пола оказалась под угрозой, он сумел подправить ее так, чтобы она соответствовала его новому восприятию реальности, при этом не отказываясь от нее полностью. Да, он продолжал верить, что живет в добродетельной и справедливой стране. Но он также понимал, что страна сбилась с правильного курса. И тогда он дал себе слово сделать все возможное, чтобы исправить положение. Топография его убеждений изменилась, но почва у него под ногами была все так же тверда. Для Синди такая бесконфликтная интеграция была невозможна. Пятиминутной беседы с ней достаточно, чтобы ощутить, насколько отчаянно она хочет хотя бы собрать вместе все составляющие своей рассыпавшейся картины мира. Осколки представлений о самой себе, семье и стране, в которых она некогда находила утешение, разлетелись в разные стороны, и она не могла понять, как их снова собрать вместе.

Некоторые психологи полагают, что эмоциональные потрясения, ночные кошмары, внезапные непроизвольные воспоминания, чувства тревоги, вины и страха, часто мучающие людей с посттравматическим стрессовым расстройством, являются прямым следствием потери этих представлений, выполняющих стабилизирующую функцию. Полу удалось интегрировать полученный в результате травмы опыт в свою картину мира. Но это вовсе не означает, что такая интеграция под силу каждому. Собрать по кусочкам разбившуюся фарфоровую вазу можно несколькими разными способами. Подобно этому существует бесчисленное множество способов воссоздания собственной картины мира. Какие-то из этих способов эффективны, какие-то — нет.

Одним из особенно тяжелых последствий процесса реконструкции картины мира является «гиперинтеграция». Психологи Патришия Рисик и Моника Шнике из Университета Миссури пишут в статье в Journal of Consulting and Clinical Psychology, что «без серьезной поддержки со стороны общества или помощи психотерапевта процесс интеграции может оказаться поверхностным или, напротив, зайти слишком далеко». При этом очень легко прийти к заключению, что «мир — ужасное место», «никому нельзя доверять» и, наверное, наихудший вариант «я — плохой человек». В ходе исследования, результаты которого были опубликованы в журнале Psychological Trauma, психологи Хизер Литтлтон и Эми Гриллс-Такечел опросили более 350 студенток колледжей, в отношении которых были совершены преступные действия сексуального характера, и получили поразительный результат: в 45 % случаев у жертв насилия отмечались признаки гиперинтеграции. Они боялись окружающего их мира и больше не считали себя хорошими людьми, как до травмы.

* * *

Синди Шихэн воспитывалась в традиционной семье в город Беллфлауэр в Калифорнии. Ее отец работал в компании Lockheed, в то время являвшейся одним из крупнейших подрядчиков Министерства обороны США. Повзрослев, она возглавила работу с детьми и молодежью при Католической церкви Св. Марии. В ее обязанности входила организация программ по внеклассной работе с детьми в возрасте 9–13 лет, находящимися в группе риска.

До гибели Кейси Синди ощущала себя хорошей матерью, хорошей женой и хорошим человеком, живущим в хорошей стране, чьи намерения исключительно хорошие. Но теперь ее старший сын был мертв. Не найдя никакого другого объяснения, она винила во всем себя и ту наивную веру в свою страну, которую она когда-то передала своему сыну. Оправдать его смерть было невозможно, равно как и найти рациональные доводы для сохранения прежней картины мира. В книге «Не чужой ребенок» Синди пишет: «Я росла в сельской местности и ходила в обычную государственную школу, где учат, что Америка — хорошая страна, что Америка — справедливая страна. Америка убивает людей… с того самого момента, когда мы только высадились на этот континент; мы несем смерть и разрушение». Говоря о своей прежней вере в хорошую и справедливую Америку, она признается: «Я внушила эту чушь своему сыну, и он пошел в армию».

После смерти Кейси от базовой картины мира Синди практически ничего не осталось. Как бы больно ни было, теперь она четко понимала, что мир — не такое безопасное место, как она когда-то думала. «Я больше ни во что не верю и никому не доверяю», — рассказывает она, находясь в своем доме в Вакавилле в Калифорнии. Лейтмотив ее истории — утрата доверия. «Армия пообещала позаботиться о Кейси, и теперь Кейси мертв. Правительство всем врало. Президент злоупотребил полномочиями ради использования ресурсов Америки и убийства американских детей. Я росла во времена войны во Вьетнаме и, когда я училась, в качестве специализации выбрала историю. История полна рассказов о том, как правительства лгут своему народу и эксплуатируют его. Я знала об этом, когда Кейси пошел в армию. Я никогда по-настоящему не доверяла нашему правительству, но все-таки думала, что в своей деятельности оно исходит из наших интересов. Сейчас же, через восемь лет после смерти Кейси, я понимаю, что совершила ужасную, трагическую ошибку, испытывая пусть даже минимальное доверие к государству в любых его проявлениях. Я больше не заблуждаюсь».