Заносы - [57]

Заинтересовавшись этим учением, я узнал много интересного, но оказалось, что пить даосам вовсе не возбраняется.

«Из далеких веков дошло предание о „Жизни ученого Пяти Ив“.

Имя его утрачено, а прозвище осталось от пяти ив, которые росли перед его домом. Он мало говорил и не стремился к наживе и славе. Любил читать, но не искал заумных объяснений происходящему. Каждый раз, когда его озаряла новая идея и ему открывалась какая-нибудь тайна бытия, он приходил в восторг и устраивал праздник. Любил вино всей душой. Родные и друзья знали о его пристрастии и время от времени приглашали его в гости. А он как напьется – в сердце никаких забот. Уже и расходиться пора, и хозяева спать собираются, а ему все равно, оставаться или уходить. Таков был этот ученый Пяти Ив».

Известен и художник даос по прозвищу Ван-Тушь (Ван Вэй?). «А каково его имя и откуда он родом, неведомо. По натуре он был весьма необуздан и любил вино. Когда на него нападала охота рисовать, он сначала напивался допьяна, а потом брызгал тушь, смеясь и напевая. Он размазывал тушь ногой или рукой, водил кистью или скреб ею по картине, то добиваясь бледных оттенков, то сгущая тона. Потом он, следуя полученным контурам, выписывал горы и камни, облака и потоки. Его рука откликалась воображению так чутко, словно он слился воедино с творческой силой мироздания. Охваченный божественным вдохновением, он воссоздавал на своих картинах облака и туманы и, разводя пятна туши, живописал ветер и дождь. И все находили это восхитительным. В конце эры Чженьюань Ван-Тушь умер в Жуньчжоу. Когда несли его гроб, он был настолько легким, что казался пустым. Говорили, Ван-Тушь превратился в небожителя».

История о Ван-Туше меня заинтересовала. Что хорошего мог нарисовать такой алкаш?! Но отыскать даже репродукции даосских пейзажей в Москве оказалось непросто. То ли потому, что их творчество не вписывалось в соцреализм, то ли из-за морального облика художников, то ли из-за хунвейбинов. И все-таки кое-что удалось отыскать.

Даосские пейзажи меня поразили. Несмотря на то, что могли быть написаны в доску пьяными художниками, они вовлекают в себя, очаровывают, уводя по горным тропам и ясно давая понять – есть только ты и твой Путь. Или поднимаешься вверх, преодолевая трудности, или перестаешь быть человеком. И не свернуть – справа скала, слева пропасть. Великий Путь требует напряжения не только мышц, но и духа, ума – всех сил человеческих. Не приемля суеты и бездействия, он сообразует все и вся в едином ритме Природы – это и есть Жизнь.

Не зря искусствоведы сравнивают даосские медитативные пейзажи и русские иконы. И то, и другое – окно в горний мир. Но Россия – страна равнинная и просторная. Кажется, и путей здесь не счесть – куда хочешь, идти можно. Может, потому и заносит?

Даосам вино помогало творить. А иконописец, прежде чем приступить к работе, постился, исповедовался – очищался от скверны. Но и тот, и другой вырывались из обыденной жизни на тропу творчества с одной целью – выстроить ту пульсирующую огненную вертикаль, соединяющую Землю и Небо и объединяющую все уровни смысла бытия, восстановить или сотворить заново живительную артерию от божественных глубин Вселенной до человечества.

Мудрая сила даосских пейзажей сломала мое предубеждение к китайцам, даже несмотря на их хунвейбинские выходки. Как ученый Пяти Ив, я отметил восстановление дружбы между мной и Китаем, а потом позвонил Юре поблагодарить за приобщение к Дао и поделиться своими открытиями. Нас теперь двое даосов. Так что не пропадем!

Трубку взяла Юля.

– Приезжай-приезжай! – сказала каким-то расслабленным голосом. – Проведай друга!

Дверь тоже она открыла. Обычно это делал Юра.

– А где даос?

– Дома-дома. Проходи! Пообщайтесь, поговорите о Дао!

Приглашает, а тон какой-то странный.

В большой комнате – никого. Юля молча открыла дверь в детскую, кивнула.

Безнадежно и безмятежно Юра спал одетым на полу. Свернувшись калачиком, он уютно посапывал. На скорое пробуждение надеяться не было смысла. Все же я потолкал его. Странно хрюкнув, Юра пробормотал что-то нечленораздельное и опять засопел.

– Даже даосы по столько не пьют! – трезво оценил я.

Юля сидела на кухне и плакала.

– Другого мне не нужно, а этот уже не переменится. Он будто нарочно себя уничтожает! Еще чуть-чуть и… Не знаю…

– Вообще, учение хорошее, – сказал я виновато. – Но с этим делом у них, действительно, как-то неотрегулировано. – И рассказал ей про ученого Пяти Ив и Ван-Туша.

Она вытерла слезы и жестко посмотрела на меня в упор.

– Нет, – твердо сказала. – С этой религией нам не по пути! И ты не увлекайся!

Неохраняемая граница

Как отделить реальность от мифов, действительность от глюков?

Был он или нет, в конце концов?! И вообще, могла ли в Москве конца ХХ века состояться встреча моего друга с живым, образованным, но, к сожалению, пьющим птеродактилем, если он вымер за семьдесят миллионов лет до появления на свет первого человека. А Юра не первый. Первым был Адам, а после потопа Ной. Потом Сим, Хам, Иафет, от которого мы произошли, но тоже не сразу, а постепенно.

Ученые, как наши, так и западные, утверждают однозначно: человек и птеродактиль в жизни никогда не встречались. Юра утверждает обратное. Но он и теорию Дарвина не признает.