Занимательно о космологии - [8]

Божественных сфер Филолай насчитывал десять: сфера Земли, сфера Противоземли, сферы Луны, Солнца, Меркурия, Венеры, Марса, Юпитера, Сатурна и последняя — сфера неподвижных звезд.

Десять! Один из важных принципов числовой магии выдержан. Филолай и не скрывал своего преклонения перед божественной сущностью чисел. На то он и был пифагорейцем. Не скрывал, — в отличие от иных «жрецов науки», которые не прочь втихомолку превратить бога в верховного математика, подтвердив заодно его существование уравнениями математической физики, атеизма. Филолай был честнее. Его Земля крутилась вокруг центрального огня, повернувшись к последнему необитаемым своим полушарием. Потому-то жители ойкумены и могли любоваться только отблесками божественного пламени на гладком отполированном боку Солнца, лишенного, по мысли философа, собственного тепла.

Надо признаться, система Филолая у современников особым авторитетом не пользовалась. Собственные ученики философа, покинув школу, сразу же возвращали Землю на приличествующее ей место в центре вселенной. Но все-таки зерно сомнения в неподвижности и привилегированном положении Земли среди остальных небесных тел было брошено. Пройдут почти два тысячелетия, и оно прорастет. Росток проложит себе путь через работы Платона и Аристарха Самосского, в средних веках он скользнет тенью по трактатам среднеазиатского мыслителя Абу-Рей-хан-Мухаммед ибн-Ахмед ал-Бируни и увидит свет в книге «Об обращениях» Николая Коперника…

Но до этого момента должны пройти еще две тысячи лет…

А пока пифагорейцы замкнули вселенную звездной твердью, избавившись тем самым от мыслей о бесконечности. Казалось, бесконечность побеждена, изгнана из обращения. Но не тут-то было…

Развивая науку о числах, люди постепенно пришли к выводу, что наибольшего числа не существует. Это было ужасно, это вело прямым ходом в ту же бесконечность, от которой так стремились избавиться. Попробовали изучить свойства бесконечности, измерить ее. Оказалось, что бесконечность кладет на обе лопатки здравый смысл, столь почитаемый древними и не чуждый нам с вами. Например, выяснилось, что сколько ни прибавляй, сколько ни отнимай от бесконечности, она останется все той же неисчислимой и равной самой себе. Даже известная и неоспоримая аксиома здравого смысла о том, что часть всегда меньше целого, разлетелась в пух и в прах при попытке применить ее к бесконечности. Бесконечность оказалась коварной, как троянский конь. Ее парадоксы такой тяжестью легли на чашу весов, что скоро математика из «чистой» «науки о числе» превратилась в «науку о бесконечности», бой с которой не выигран и по сей день.

О пифагорейцах можно рассказать много любопытного. Но это в другой раз. Сейчас же нам важно отметить, что именно с этой школы начался раскол натурфилософии и всей системы человеческого мышления на два непримиримых направления. Одно из них, вобрав в себя абстракцию «чистых» учений и смешавшись с мистикой, подверглось в дальнейшем обработке логикой и получило название идеализма. Другое же, соединив развитие теории чисел Пифагора со взглядами атомистов, стало материализмом.

Элеаты: Ксенофан и Парменид

К V веку до нашей эры древнегреческая натурфилософия накопила уже столько знаний и идей, заблуждений и противоречивых точек зрения, что появилась возможность для споров. Споры же привели к первому в истории цивилизации кризису в науке.

В Элее — греческой колонии на юго-западном берегу Апеннинского полуострова — в V веке до нашей эры философы Ксенофан и Парменид начинают проповедовать взгляды прямо противоположные учению ионийцев.

Основателем элейской школы, выражавшей идеологию реакционной аристократии, считается Ксенофан (около 565–473 гг. до н. э.). Однако, строго говоря, Ксенофан вовсе не был элеатом. Примерно в 546 году Иония подверглась нашествию персов. Множество жителей были вынуждены покинуть родину. Оказался среди изгнанников и молодой рапсод Ксенофан из города Колофона. (Рапсодами в Древней Греции называли профессиональных исполнителей и сочинителей эпических песен, зарабатывающих на жизнь своим искусством. Переходя из города в город, странствующие рапсоды были желанными гостями на всех празднествах. Горожане приветствовали их приход и относились к певцам с почтительностью. Их песни надолго оставались в памяти жителей города. А ведь рапсод мог с одинаковым успехом как восславить, так и ославить дом и род принимающего его хозяина.) Более семидесяти лет вел Ксенофан скитальческую жизнь, распевая свои песни по всей Греции. И лишь в глубокой старости поселился в Элее. В своих песнях Ксенофан жестоко высмеивал людей, измысливших себе богов по образу и подобию своему и наделивших небожителей всеми людскими повадками и характерами.

В основном Ксенофан придерживался материалистических взглядов, утверждая, что все рождающееся и растущее есть земля и вода. Изменчивые явления природы — феномены — он считал лишь видимостью, полагая мир единым и неподвижным целым, который не возникает и не исчезает, оставаясь вечно одним и тем же. «Море, — учил он, — отец облаков, ветров и рек. Люди и животные родились из земли и воды». Подтверждение последней мысли он находил в окаменелостях, виденных в Сицилии.