Занавес. Последнее дело Пуаро - [11]

Сестра Крейвен была высокой красивой молодой женщиной с прекрасным цветом лица и роскошными золотисто-каштановыми волосами. Я заметил, что руки у нее белые, с тонкими длинными пальцами – совсем не похожие на руки медсестер. Она, по-видимому, не отличалась словоохотливостью и лишь молча кивнула.

– Нет, в самом деле, – продолжала миссис Франклин. – Джон заставляет вашу бедную девочку слишком много трудиться. Он такой эксплуататор! Ты эксплуататор, не так ли, Джон?

Ее муж стоял, глядя в окно. Он что-то насвистывал, бренча мелочью в кармане. Услышав вопрос жены, он слегка вздрогнул.

– Что такое, Барбара?

– Я говорю, что ты безбожно эксплуатируешь бедную Джудит Гастингс. Сейчас, когда здесь капитан Гастингс, мы объединим наши силы и не позволим тебе это делать.

Доктор Франклин не очень-то понимал шутки. С встревоженным видом он вопросительно взглянул на Джудит и пробормотал:

– Вы должны дать мне знать, если я переусердствую.

Джудит ответила:

– Они просто пытаются шутить. Кстати, о работе – я хотела вас спросить о мазке на втором предметном стекле – вы знаете, о том, которое…

Повернувшись к ней, мистер Франклин нетерпеливо перебил:

– Да-да. Послушайте, если не возражаете, давайте пойдем в лабораторию. Мне бы хотелось быть вполне уверенным…

Продолжая беседовать, они вместе вышли из комнаты.

Барбара Франклин откинулась на подушки и вздохнула. Сестра Крейвен вдруг неодобрительно заявила:

– Это мисс Гастингс эксплуататор, вот что я думаю!

Миссис Франклин снова вздохнула. Она прошептала:

– Я чувствую себя такой никчемной. Я знаю, мне бы следовало больше интересоваться работой Джона, но я просто не могу. Полагаю, что-то со мной не так, но…

Бойд Каррингтон, стоявший у камина, прервал ее, возмущенно фыркнув:

– Вздор, Бабе, с тобой-то все в порядке. Не расстраивайся.

– О нет, Билл, дорогой, я расстраиваюсь. Ничего не могу с собой поделать. Все так… так мерзко. Морские свинки, и крысы, и все-все. Фу! – Она передернулась. – Я знаю, это глупо, но я такая дурочка. Меня от этого просто тошнит. Мне хочется думать обо всем красивом и радостном – о птицах, и цветах, и играющих детях. Ты же знаешь, Билл.

Он подошел и взял руку, которую миссис Франклин протянула к нему с умоляющим видом. Выражение лица у него изменилось – стало нежным, как у женщины. Это произвело на меня глубокое впечатление – ведь Бойд Каррингтон был воплощением мужественности.

– Ты почти не изменилась с тех пор, как тебе было семнадцать, Бабе, – сказал он. – Помнишь беседку в вашем саду, и кормушку для птиц, и кокосовые орехи? – Он обернулся ко мне. – Мы с Барбарой – друзья детства, – пояснил он.

– Какие же мы друзья детства! – запротестовала она.

– О, я не отрицаю, что ты более чем на пятнадцать лет младше меня. Но я же играл с тобой, когда ты была крошкой, а я – молодым человеком. Ты ездила на мне верхом, моя дорогая. А когда позже я вернулся домой, то увидел красивую юную леди, которой как раз предстоял первый выезд в свет. И я внес свою лепту – сопровождал тебя на площадку для игры в гольф и учил играть. Ты помнишь?

– О, Билл, неужели ты думаешь, что я забыла? Мои родители жили в этих краях, – объяснила мне миссис Франклин. – А Билл приезжал сюда и гостил у своего старого дяди, сэра Эверарда, в Нэттоне.

– Этот особняк был похож на огромную усыпальницу, да и сейчас тоже, – сказал Бойд Каррингтон. – Иногда я отчаиваюсь сделать его пригодным для жилья.

– О, Билл, из него можно сделать настоящую картинку, да, картинку!

– Да, Бабе, но беда в том, что у меня нет никаких идей. Ванны и какие-нибудь действительно удобные кресла – вот все, что я могу придумать. Тут нужна женщина.

– Я же говорила тебе, что приеду и помогу. Честное слово.

Сэр Уильям с сомнением взглянул на сестру Крейвен.

– Если у тебя достаточно сил, я могу отвезти тебя на машине. Как вы думаете, сестра?

– О да, сэр Уильям. Думаю, это пошло бы миссис Франклин на пользу. Конечно, если она не будет переутомляться.

– Значит, решено, – заключил Бойд Каррингтон. – А теперь хорошенько выспись сегодня ночью. Чтобы завтра была как огурчик.

Мы оба пожелали миссис Франклин спокойной ночи и вместе вышли. Спускаясь по лестнице, Бойд Каррингтон угрюмо сказал:

– Вы представить себе не можете, как хороша она была в семнадцать лет. Я вернулся домой из Бирмы – там умерла моя жена. Не скрою от вас, что влюбился в Барбару без памяти. Года через три-четыре она вышла замуж за Франклина. Не думаю, что их брак оказался счастливым. По моему мнению, именно в этом причина слабости ее здоровья. Франклин не понимает и не ценит свою жену. А она по природе чувствительна. Думаю, что ее нездоровье как-то связано с нервами. Отвлеките ее, позабавьте, заинтересуйте – и она становится другим человеком! Но этот чертов эскулап интересуется только пробирками, туземцами Западной Африки и микробами. – Он сердито фыркнул.

Я подумал, что в его словах что-то есть. Однако меня удивило, что Бойд Каррингтон мог увлечься миссис Франклин, которая в конечном счете была болезненным созданием, хотя и не лишенным хрупкой «конфетной» красоты. Бойда Каррингтона, полного энергии и жизни, казалось бы, должна раздражать подобного рода болезненная нервическая особа. Однако Барбара Франклин, вероятно, была очень красивой в девичестве, а многие мужчины, особенно такие идеалисты, как Бойд Каррингтон, верны прежним впечатлениям.