Занавес молчания - [14]

– Помогите, попробуйте… Я задействовал все контакты. Милиция, люди из ФСБ – бесполезно. Пусть не получится, но лучше сделать и потом жалеть, чем потом жалеть о том, чего не сделал. Я заплачу вам сразу, не выйдет так не выйдет. Сколько?

– Не нужно денег, – ответила ясновидящая.

– Как? Вы готовы помочь мне бесплатно?

– Я хочу, чтобы вы написали обо мне.

Карпин насторожился:

– То есть… Сделал вам рекламу?

– Нет, не РЕКЛАМУ, – подчеркнуто произнесла Татьяна Владимировна. – Чем бы ни кончилась моя попытка, я хочу, чтобы вы написали правду – вашу правду обо мне, так, как вы ее видите. О том, как и почему вы пришли сюда, ваши впечатления и выводы – искренне. Сочтете меня шарлатанкой, а себя дураком, так и пишите. Реклама мне не нужна, я хочу только правды. Это будет честно?

Через полминуты сосредоточенного размышления со склоненной головой редактор медленно проговорил:

– Да. Это будет честно. Обещаю написать.

– Я верю вам. Итак, ваш сын исчез полторы недели назад, и с тех пор вы не получали никаких известий, требований о выкупе…

– Ничего! – вскричал Карпин. – Я не теряю надежды, что он жив… Если негодяи пока не требуют выкупа, так, может быть, выжидают, чтобы я совсем размяк… Я бы не обратился к вам, но мне посоветовала Володина, вы ей так помогли…

– Володина? Гм… Не припомню. Я стараюсь помогать многим людям… Но давайте начнем.

В четырех канделябрах вокруг хрустального шара Долинская зажгла свечи, села на стул с часами в руках.

– Вы пользуетесь этой штукой, – недоверчиво пробормотал Карпин. – Подумать только, хрустальный шар! Я-то воображал, что современные ясновидящие работают на компьютерах…

– Нет, – строго сказала Татьяна Владимировна. – Хрустальный шар. Именно так это и происходит. А теперь не мешайте мне, пожалуйста.

Карпин выставил вперед раскрытую ладонь: мол, повинуюсь. Под размеренное тиканье напольных часов с маятником Долинская вглядывалась в прозрачно светящуюся сердцевину хрустального шара. Минут десять в комнате висело молчание, потом Долинская прикрыла глаза и хрипловато заговорила:

– Ваш сын жив (Карпин дернулся, откинулся на спинку кресла). Я вижу его. Он сидит на табурете, в какой-то кухне у плиты, его левая рука прикована к трубе наручниками.

– Но где это? – нервно выдохнул Карпин.

– Не перебивайте, слушайте, – приказала ясновидящая. – Я выхожу из дома, вижу дом снаружи. Это двухэтажный загородный коттедж из белого кирпича. Теперь я проникаю в комнату второго этажа. Камин, горит огонь. На стене две картины. Одна – охотничий сюжет. Собака, ружья. Вторая… Не вижу… Теперь яснее. Это репродукция «Сикстинской мадонны».

Не в силах усидеть на месте, Карпин вскочил:

– Дача Смагина, партнера Игоря по бизнесу! Господи, каков мерзавец… Помогал мне в поисках… Но ведь милиция наведывалась на его дачу… Значит, у него есть кто-то в милиции, и на это время они прятали Игоря в другом месте!

– Может быть, – обессиленно произнесла Долинская, возвращая редактору часы его сына. – Больше я ничего не смогла увидеть.

– Смагин! – Сергей Эдуардович стиснул часы в кулаке. – Они держат Игоря на его даче… Но Игорь знает дачу, знает их… Значит, не намерены отпускать живым! Заставить его просить о выкупе, получить деньги, а потом… Я должен действовать немедленно! Простите, я ухожу. Татьяна Владимировна, я не знаю, как вы это делаете, но я был идиотом, слепцом… Читайте мою газету!

Не попрощавшись, Карпин вылетел из квартиры. Долинская улыбнулась своему отражению в зеркале. «Санкт-Петербургский открытый лист» завоеван, а это немало. Когда столь скептичная газета, не какой-нибудь полупомешанный «Вестник непознанного», воздаст должное ее дару… Отсюда недалеко и до славы Джуны!

Конечно, правоохранительные органы не оставят без внимания этот случай. Откуда у Долинской информация, не связана ли ясновидящая с некими осведомленными конкурентами похитителей, не был ли с помощью Володиной разыгран спектакль? А то еще заподозрят, что Долинская связана с самими похитителями и решила их подставить… Ну и пусть, Татьяне Владимировне бояться нечего. Ни к похитителям, ни к их конкурентам она не имеет ни малейшего касательства, ничего противозаконного не совершила. А если и состоялся спектакль, то совсем иного рода.

11

В прихожую квартиры Бориса Кедрова ворвались трое – вернее, ворвались двое, а третий просто вошел следом за ними. Двое были крепкими парнями в коже, а третий… Худощавый блондин средних лет, с утонченным, интеллигентным лицом напомнил Борису артиста Марцевича, играющего порочного аристократа в экранизации какого-то готического романа. Несмотря на то что один из крепких парней молча прижал Бориса к стене, а второй ринулся в квартиру, настоящий ужас у Кедрова вызвал как раз третий, его ледяные серо-голубые глаза. Он поставил у двери черный чемоданчик-дипломат.

Парень, осматривавший квартиру, вернулся в прихожую.

– Никого нет, – доложил он, – как и следовало из данных наблюдения.

Не говоря ни слова, блондин кивнул и прошел в комнату, куда втолкнули Бориса.

– Ай-ай-ай, – блондин покачал головой, взглянув на монитор, – вы не только забрали нашу дискету, но и ухитрились влезть в нее. Плохо для вас… Впрочем, нам так и так пришлось бы принять меры предосторожности.