Замужем за Буддой - [25]

В моем гардеробе всегда ровно тридцать шелковых ципао, юбок и топов, плотно облегающих фигуру, нежных и прекрасных. Если что-то рвется, я немедленно заказываю новое. Так что число тридцать остается неизменным.

Побродив по торговым залам «Барни», я неожиданно для себя купила топ из хлопчатобумажной ткани. Приталенный топ небесно-голубого цвета от Марка Джакобса^{55} с ярко-желтыми декоративными пуговицами не только на застежке, но и на плечах. Фасон в стиле ретро; должно быть, примерно такие в семидесятых носили лондонские девушки-хиппи. Мудзу заметил его первым и снял с вешалки, предложив мне примерить.

Я надела, и сначала мне показалось, что я стала похожа на вожатую отряда гелскаутов. Но затем этот топ мне чем-то приглянулся: от него веяло свежестью и здоровым упрямством. В нем я выглядела мудрой и по-детски невинной одновременно. Ничего общего с моим обычным стилем «хищной самки паука, пожирающей своего самца». И я купила его.

А Мудзу обзавелся новой парой кроссовок «Пума» с крошечными надувными подушечками на подошвах. Когда он шел в них по тротуару, возникало впечатление, что мужчина парит в воздухе, легко ступая по лунной дорожке.

11 Хандра

У меня было девятнадцать мужчин и больше я не хочу,

У меня было девятнадцать мужчин и больше я не хочу,

Но расстаться с последним из них я позволить себе не могу[10].

Бесси Смит^{56}

Я дремала на кушетке в салоне «Эли», на лице была влажная и скользкая коллагеновая маска. Играла приглушенная успокаивающая музыка. Косметолог Наташа погасила свет, выходя из комнаты. И я осталась одна в умиротворяющей тишине.

Наташа приехала из бывшего Советского Союза. В семнадцатилетнем возрасте она родила дочь, которой сейчас уже исполнилось двадцать четыре. Наташа все еще была миловидна и привлекательна. Когда она вместе с дочерью приходила на танцы, то приятели дочери принимали ее за старшую сестру и начинали увиваться за ней. Во время косметических процедур Наташа обожала поболтать. Узнав, что я родом из Китая и, как и она, заядлая курильщица, она прониклась ко мне расположением.

— Дорогуша, — произнесла она гордо, — ты пришла по адресу. Через три месяца тебя будет не узнать.

Раньше я была настроена против салонов красоты, где работали европейские мастера. Я всегда считала, что западной косметологии не хватает тонкости: кожа азиатских женщин слишком чувствительна и нежна. Лишь после неудачного посещения салона красоты в Чайнатауне, принадлежавшего какому-то выходцу из Гонконга, я обратилась сюда, причем не просто так, а по рекомендации одной из богатых клиенток Джимми Вонга.

При первой встрече с Наташей я спросила:

— Вы уверены, что сможете справиться с кожей азиатки?

Та расхохоталась, как сумасшедшая.

— Милочка, не волнуйтесь, — успокоила она меня. — Я могу работать с любой кожей, если она принадлежит человеку.

Наташа считала меня умной и милой. Манерами она порой напоминала хозяйку борделя: низкий, гортанный смех, хрипловатый голос и пропахшие табачным дымом пальцы.

Примерно через полчаса я почувствовала сильный запах табака. Это Наташа бесшумно, как кошка, проскользнула в кабинет. Она зажгла лампу прямо над моей головой и на ощупь определила, достаточно ли хорошо впиталась коллагеновая маска.

— Ну, как самочувствие? — спросила она, осторожно снимая с лица застывшую тонким слоем маску.

— Просто прекрасно, — ответила я тихо.

По совету одного из прежних косметологов, приступая к косметической процедуре, я старалась настроиться на позитивный лад — это позволяло достичь максимального эффекта, кожа лучше поглощала питательные вещества. Недавно у меня в углу рта вскочил небольшой прыщик, и меня это беспокоило. Это было связано с менструальным циклом, и Наташа посоветовала приходить на процедуры в середине цикла, до овуляции, чтобы при следующей менструации из тела выводились все накопившиеся за это время токсины.

Мне это понравилось. Мне нравились все способы выведения токсинов из организма, хотя многие из них на поверку оказывались обычной новомодной брехней. Одно из преимуществ дезинтоксикации в том, что в организме освобождается место для новой порции отравы.

Перед самым уходом я договорилась с Наташей, что на следующей неделе приду на депиляцию воском.

Мы с Сиэр были просто маниакально увлечены депиляцией — темный пушистый треугольник внизу живота не давал нам покоя. Я приводила себя в порядок примерно раз в десять дней, а Сиэр — каждую неделю. Правда, депиляцию она делала не в салоне красоты, а дома. Она терпеть не могла обнажаться при посторонних. И даже любовью с мужчинами всегда занималась в полной темноте: при потушенном свете и плотно задернутых шторах.

При виде собственного тела Сиэр испытывала радость и отвращение одновременно, а на стыке этих двух крайностей рождалась любовь, которая была сродни упрямству. Ей приходилось прилагать больше усилий, чтобы заботиться о своем теле, чем остальным людям. И эта неусыпная забота, с одной стороны, давала ей иллюзию защищенности, а с другой — порождала чувство вины.

Ее тело, словно зеркало, отражало не только ее отношение к окружающему миру, но и взгляд на самое себя. В каком-то смысле женское начало было выражено у нее значительно сильнее, чем у большинства представительниц слабого пола. В ней невинность сочеталась с борьбой страстей, а страхи и предубеждения уживались с неуверенностью в собственных силах и в безопасности окружающего мира. Именно поэтому я была так привязана к Сиэр.