Замуж за колдуна, или Любовь не предлагать - [52]

– Так о побеге или о мужчине? Вы уж определитесь.

На какой-то миг показалось, что сейчас он сбросит меня с балкона и это станет последним аккордом в нашей личной постановке. Но Кристофер сдержался, проявив небывалую стойкость и силу духа.

Только процедил сквозь зубы:

– Хорошо, значит, я сам его найду. Хорошо для меня, – уточнил многозначительно и добавил со зловещей ухмылкой: – Но плохо для него.

Я устало вздохнула:

– Нет, ваша светлость, с вами ходить в театр совершенно невозможно. Вы даже здесь умудряетесь испортить мне настроение.

– Нам всем, – поддакнул с галерки, то есть с заднего ряда, пожилой джентльмен с биноклем, и мы с Кристофером одновременно на него шикнули.

Пришлось умолкнуть. Правда, ненадолго.

– Кстати, я просила побольше, – так и не сумев сосредоточиться на игре актеров, потрясла в воздухе пустым бокалом.

– Побольше вредно для здоровья, – со скучающим видом следя за событиями на сцене, сказал Кристофер.

– О, как это мило. Неужели ты умеешь беспокоиться о ком-то, кроме себя любимого?

– Долг каждого мужчины заботиться о матери своих детей, – мстительно заявила эта нечисть, и на сей раз пытаясь выйти победителем из словесной битвы.

– А вдруг ты импотент? – проявила я вполне уместное беспокойство. – Что тогда будем делать?

– Предлагаю, не откладывая дела в долгий ящик, сегодня это и проверить, – снова не растерялся Грейсток, и я поняла, что пора закругляться.

Пока не договорилась до очередного постельного свидания.

Во время антракта, несмотря на недовольную физиономию Кристофера, назойливо маячившую перед глазами, я приговорила два бокала шампанского, разбавив алкоголь в своем желудке парочкой тарталеток. Признаться, после шипучего напитка спектакль заиграл новыми красками, и мне, в отличие от герцога, не пришлось бороться со сном до самого финала. Я с увлечением следила за похождениями юной девы, полюбившей простого солдата и тайком бегавшей к нему на свидания от престарелого мужа-генерала. Правда, закончилось все для героини весьма плачевно: любимый погиб на войне, а неверную жену заклеймило общество, в котором она до конца своих дней оставалась изгоем.

Кристофер проснулся как раз на последних аккордах, рассеянно поаплодировал кланяющимся актерам и поднялся, явно довольный, что испытание театром закончилось.

Помню, он и раньше не любил спектакли, а балет так и вовсе терпеть не мог.

Когда там, кстати, ближайшая танцевальная премьера? Надо будет не забыть купить билеты. Для себя и для Грейстока.

– Если хочешь, можем заехать в ресторан, – предложил он великодушно.

– Ты сегодня само обаяние (если не вспоминать об этом твоем нелепом допросе с пристрастием), но я с ног валюсь от усталости.

– Тогда возвращаемся домой.

Скрежетнула зубами от этого его собственнического «домой», но вслух ничего не сказала. И так сегодня достаточно пособачились.

Всю обратную дорогу до Монтруара я делала вид, что дремлю, чтобы Грейсток не донимал меня очередной порцией вопросов в стиле «где?», «с кем?» и «почему?». Кристофер задумчиво пялился в окно, в подступающую все ближе ночь, принесшую с собой долгожданную прохладу и пусть и мелкий, но все-таки дождь.

Я любила такую погоду, любила стук капель по крыше экипажа и мерное его покачивание. Сама не заметила, как уснула по-настоящему. На мгновение пришла в себя уже в спальне, ощутив легкие прикосновения к своей стопе – Кристофер снимал с меня туфлю. Затем так же бережно, стараясь не разбудить, избавил от второй.

Вздохнула прерывисто, когда его пальцы, лаская, скользнули вверх по ноге, до самой впадинки под коленом, и поняла, что грудь ничего не сдавливает. Не представляю как, но Грейсток умудрился справиться с крючками на платье, а следом и на корсете, и при этом меня не потревожить.

Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что было бы приятно сейчас оказаться в теплых мужских объятиях. Но к счастью, это была всего лишь мысль, тут же растаявшая в мареве сна, а в реальности я оказалась в объятиях пледа.

Чуть не выдала себя, почувствовав беглое прикосновение губ к губам, и услышала тихий шепот:

– Сладких снов, мятежница.

Что было дальше – не запомнила. В памяти лишь остались звуки дождя, шелестящего за окнами спальни, ощущение безмятежного покоя и вкус поцелуя на губах, с которым я и уснула.

Кристофер

Весь вечер вплоть до возвращения в Монтруар Кристофер ругал себя последними словами. Ведь не собирался же ее спрашивать! Тем более в театре. Тем более после сцены, которую устроила им в фойе Эдель и после которой Лорейн и так была вся на нервах. Не собирался… Но все равно спросил. Сам того не желая повел себя с ней так, словно она была преступницей на допросе.

А теперь страшно на себя за это злился.

Бережно, стараясь не дышать, Кристофер уложил жену на кровать. Замер, заметив, как веки девушки дрогнули, но она тут же, пробормотав что-то неразборчивое, снова уснула. Такая нежная и трогательно-беззащитная перед ним. Такой она была когда-то, и Кристофер безумно скучал по той Лорейн. Нежной, чувственной, неискушенной в любви девочке, которую он мечтал искусить и научить этой самой любви.

Но их мечты так и не сбылись.