Замуж за императора. Дневники жены Александра III - [26]
1915
1/14 января.
Господи, благослови этот новый год, пусть он станет мирным годом.
Приняла всех садовников с цветами, была на службе, совершенно одна, из моих близких не было никого!.. Писала целый день телеграммы, выходила ненадолго в сад. К обеду было большое собрание: Ольга, Митя, четыре сына Кости. Сам он болен[50], так что ни его, ни Мавры не было, как и Николая, и Георгия. Оставались до 10 часов. Ольга хотела остаться дольше, но была в отчаянии по поводу положения Кости. Она отправилась к бабушке.
2/15 января.
Позавтракали с Зинаидой М[енгден] в одиночестве, потом я доехала к моему прелестному беби, где я встретила Орбелиани, который привез мне письмо от Ксении и Ольги[51]. Большая радость. Он прибыл прямо из Ровно. Павел пришел к чаю, выглядел очень плохо, у него катар желудка. Мы говорили долго обо всем (о разном). Очень хорошо. К ужину пришла Ольга. Мы проговорили до 11 часов. Косте стало лучше. Мы слышали, что случилась ужасная железнодорожная катастрофа, между нами и Царским Селом. Бедняга А. В.[52] при смерти. У нее трещина в черепе и в двух местах сломана нога. То же самое с бедным казачьим Офицером Белым. Обе ноги и грудь сильно раздавлены. После обеда виделась с датскими господами Мейером и Муусом, которые были в Сибири, и немецкими дамами[53]. Муус – милый, симпатичный старый человек. Рассказывал обо всем, что он пережил, нашел, что с военнопленными обращаются гуманно, но кормят недостаточно. После этого я приняла немецких дам, Кэссе Стакулл и Пассов, но это было для меня очень неприятно. Говорили по-французски. Все прошло вполне хорошо.
1/14 февраля.
Служба была как обычно. К обеду был министр Кривошеин, очень приятный человек. Было очень тепло, 1 градус выше нуля, чем мы воспользовались, чтобы поехать в санях. В первый раз за последние несколько лет! Аликс телеграфировала, что она узнала, что негодяи снова бросятся к Варшаве[54], о чем я написала Ники, так как я боялась, что он об этом не знает. Во всяком случае, я сделала все, что могла. Все время ужасное напряжение. Зина пришла к чаю, Ксения – к ужину.
10/23 марта.
Приняла Воейкова, который жаловался на Вельяминова. Неприятно. Видела датского консула из Ростова – Ниссена, который родился во Фленсбурге[55]; он развлек меня, рассказывая много интересного, ненавидит немцев, как и я. Весь город праздновал падение Перемышля[56]. Ездила в санях к Евгении. Улицы темны от людей, которые пели и кричали «ура». Весь день до полуночи мимо шли тысячи людей, пели и кричали «ура». Огромный энтузиазм. Написала Аликс. Зина пила у меня чай. Ксения обедала.
22 марта/4 апреля.
Прекрасный пасхальный день! Приняла 426 человек, всем раздавала яйца. Придворным вручила маленькие подарки с моим вензелем. Затем обедала с моими родными. Писала весь день телеграммы. Мальчик и дети[57] посетили меня, после чего я пошла в сад. Кирилл и Д[аки] пришли к чаю, Павел пришел позже. Ксения появилась к ужину с мальчиками. В церкви были совершенно одни.
Вера Гедройц и императрица Александра Федоровна Романова в перевязочной Царскосельского госпиталя, 1915 г.
«С начала войны обе взрослые девочки и я после окончания курсов работаем медсестрами, перевязываем раненых и подаем инструменты во время операций и ампутаций. Шесть недель я была весьма больна и не ходила на работу (лежала с сердечными болями в постели) – все забываешь, когда заботишься об этих героях и их страшных ранах…» (из дневниковых записей императрицы Александры Федоровны)
28 марта/10 апреля.
Приняла Куломзина и Седерхольма, который был очень интересен и рассказывал о войне. Гадон пришел к обеду. Ездила с Маниной к своей маленькой правнучке на крещение[58]. Когда проезжала, видела немецких военнопленных, к сожалению, издали. Ники тоже приехал к Ирине. Священник, бедняга, все сделал плохо. Маленькая проглотила слишком много воды. Это меня испугало. Затем родственники пили чай. Из его семьи[59] был только Лазарев, который еще держится, и две кузины, Талова и Башкирева, чей муж сейчас является военнопленным. Приехала домой в 5 ½. Ксения пришла к ужину. Получила письмо от Аликс.
2/15 апреля.
Булыгин прибыл с отчетом, был долгий разговор обо всем. После него был бедный Горяинов, которого я долгое время не видела. Затем [приходили] княгиня Волконская и Голицына Мар[ия] Анат[ольевна]. Слава Богу, она наконец получила сообщение от своего сына, который долгое время считался без вести пропавшим. Он написал ей, пленный, из Берлина, страдающий, но сохранивший веру в Бога. Кнорринг пришел к обеду, принес сумку с золотыми монетами от княгини Апраксиной несчастным солдатам, потерявшим зрение. После обеда я приняла персонал моего санитарного поезда, которому преподнесла яйца. Затем пришел Кирилл, после чего я сидела в моем Складе, немного погуляла в саду. В 6 часов я наблюдала, как мимо шли немецкие военнопленные.
19 апреля/2 мая.
Николаев пришел к службе и обеду. Говорит, что негодяи подошли к Либаве[60], а наших войск там нет, я снова нахожусь в страшной, невыносимой тревоге. Мы недостаточно умны и все проспали. Если бы можно было их поскорее выгнать. Посетила впервые после долгого времени Евгению, видела Алека, который рассказал об Одессе, где плохо вели наблюдение и позволили турецким судам войти в гавань, будучи уверены, что это наши собственные. Все очень неуклюже и глупо. Зина пришла к чаю. Ксения – к ужину. Всю вторую половину [дня] шел снег.
