Замуж с осложнениями - [14]

— Азамат-ахмад, — начинаю вроде как вежливо, запоздало вспоминая, какая на это была реакция в последний раз. Ну и он, конечно, хохочет.

— Не называйте меня так, — отмахивается.

— Ну почему? — спрашиваю несчастным голосом.

Отворачивается, бормочет что-то на муданжском. Похоже, я его все-таки дожала до того порога, где кончается его знание всеобщего.

— Это я вас должен титулами называть, а не вы меня, — объясняет наконец.

Ага, ну хотя бы не сказала ничего неправильного.

— У меня никаких титулов нету, — говорю, — и лечу на вашем корабле. Не могу же я вас просто по имени называть!

Смотрит на меня долгим изучающим взглядом, а потом вдруг выдает:

— Вы, очевидно, не понимаете, насколько красивы.

Да что у него за пунктик с этой красотой? Я не жалуюсь, конечно, но как-то до сих пор за мной не водилось способности устилать улицы обморочными юношами. С другой стороны, если он Алтонгирела красавцем считает, то на его фоне я, конечно, суперзвезда.

— У нас могут быть разные критерии оценки красоты, — говорю с умным видом.

— Да, — кивает, — да, это возможно. Мы тут привыкли думать, что все земляне прекрасны, но у вас ведь наверняка есть какая-то внутренняя градация.

А, ну то есть, дело не во мне. Это просто стереотип. Мы, значит, боги и должны быть красивыми, как бы оно там ни было на самом деле. Ладно, с этим разобрались. Отхлебываю еще чаю. Жизнь почти налаживается.

— Ладно, — говорю. — Теперь на тему Алтонгирела. Допустим, я вам поверила насчет табу и прочего… — (Капитан хмурится.) — Ну вы же понимаете, что у меня единственная причина вам верить — это ваше личное обаяние… — (Совсем сник. Блин!) — Которое, безусловно, зашкаливает, поэтому будем считать, что я вам все-таки верю.

Перевожу дух. Может, он просто хорошо владеет искусством эмоционального шантажа? Изображает тут из себя затюканного, чтобы я легче пошла ему навстречу? Но мне это никак не проверить, так что лучше уж буду играть по его правилам.

— Так вот. Запрет там или как, но поверить, что он не попытается меня еще раз «припугнуть», я не могу. Поэтому мне неизмеримо приятнее принять помощь от вас, чем от него.

О-о-о, кажется, я наконец-то сказала то, что надо. Мой капитан просто расцветает на глазах. Ура, могу себе поаплодировать. Ему вообще идет улыбка, насколько это, конечно, можно сказать про человека с такими шрамами. Но он, когда улыбается, становится какой-то свой. Как будто уже сто лет его знаю. Но я ведь не могла его раньше встречать, правда? Такое лицо не забудешь.

— Спасибо за доверие.

Капитан начинает выбираться из кресла, когда я вспоминаю, что у меня есть еще один вопрос.

— А чего вообще от меня хотел Алтонгирел? Похоже было на сцену ревности, но как-то…

— Ревности? — осторожно повторяет Азамат явно незнакомое слово.

Э… Ну по-муданжски я его тоже не знаю… а и знала бы — не подсказала. И потом, если у них слово «любовь» отсутствует, то, наверное, и с ревностью туго. Хотя поведение дорогого духовника свидетельствует об обратном.

— Неважно. Так чего он хотел?

— Он считает, что мне с моим уродством не пристало с вами общаться больше, чем необходимо. А поскольку я его доводам не внял, он взялся за вас.

Ну, допустим, в какой-то части это можно притянуть за уши к тому, о чем они говорили в кухне. Хотя это явно не все. Но мне вообще радоваться надо, что хоть что-то объяснили.

— А у вас… степень приближенности к богам красотой измеряется?

Кажется, не обиделся… так, хорошо, хмыкает, думает…

— Пожалуй, можно и так сказать.

Все-таки ужасные дикари. Но я свой устав приберегу для какого-нибудь более безопасного монастыря. Правда, очень уж хочется Азамата как-нибудь подбодрить. Ему, наверное, тяжело с таким лицом, если у них красота так важна.

— Как интересно, — говорю с напускной живостью. — А у нас оценивают по способностям, по достижениям… Мне вообще все равно, кто как выглядит, лишь бы хороший человек был.

Кривит губы, смотрит в сторону.

— Спасибо на добром слове, — встает. — Через час обед будет. Вы справитесь с детьми?

Киваю; он уходит.

Не поверил. Блин!

Глава 4

Когда я пригоняю своих притихших подопечных на обед, оказывается, что вся команда тоже там. К такому повороту дел я несколько не готова, но успеваю сориентироваться: рассаживаю детей за свободными столами. Их, к счастью, хватает. Дети шушукаются, поглядывают на наемников. Те ведут себя примерно так же, косятся на нас, переговариваются на муданжском. Преимущество у них, впрочем, невелико: среди землян разве что у шести человек всеобщий — единственный родной язык, а остальные — такие же билингвы, как я. Так что мы тоже можем на непонятной муданжцам фене ботать, хоть и не все со всеми.

Поначалу сидим тихо, носы в тарелки, мы в своем углу, наемники — в своем. Нам всем выдано по маленькой пиале с очередным травяным чаем, правда, на сей раз не из могильника. То ли побоялись, что мы заснем, то ли хармалу они пьют исключительно в минуты волнения. Дети от зеленоватого настоя воротят носы. Муданжцы хмурятся.

К счастью, тут входит тот парень, который мне представился… Тирбиш. С огромным чаном пирожков. Смутно вспоминаю, что у них какое-то очень шуршащее название. То ли шурх, то ли фырк… хшур, во! Насколько я знаю, их прожаривают как следует, то есть глистов быть не должно… Ладно, выпендриваться все равно не время, на Земле всех вылечат.