Замуж по распределению - [25]

– Могло быть и лучше, но и хуже тоже. Нормально. – Допив воду, Алира вдруг обнаружила, что они находятся в ее каюте и уж точно не в капитанской рубке. – Такими темпами я долго не смогу понять вас, слишком мало информации ты выдаешь. Это твоя каюта?

– Да, – кивнув несколько виновато, но это Алире могло лишь показаться, как она рассудила ввиду вернувшейся маски бесстрастия на суровом лице зиндаррианского мужчины, Дэвид пояснил: – Мне надо было уладить некоторые вопросы, а эта каюта расположена ближе к командной рубке. Не хотел, чтобы ты находилась далеко.

– Да я не против, мера вынужденная, это понятно. – Землянка пожала плечами, эта привычка Дэвиду начинала нравиться. Окружающие его женщины всегда были уверены в своих словах и поступках, возражений не терпели, поэтому и вели себя иначе, не допуская никакой неопределенности даже в жестах и тому подобном. – Вспомнила, что мне показалось странным. Ведь в крейсерском режиме движения мы не смогли бы состыковаться ни с одним кораблем при всем желании другой стороны. Почему командир так напрягся?

– Условия безопасности полетов в обитаемых галактиках, – терпеливо принялся объяснять очевидное для него, но, похоже, не для выпускников Академии кинеза, которые не могли стать действующими пилотами, Дэвид. – Пока мы не покинули Млечный Путь, не имеем права переходить в стандартный межгалактический режим. Он потому так и называется, что используется в относительно спокойных в плане движения территориях за пределами обитаемых звездных систем. К лайнеру возможно пристыковаться в автоматическом режиме практически любому космическому аппарату. Система стыковки самостоятельно инициирует и регулирует процесс, когда расстояние позволяет, после соответствующей команды капитана или при отсутствии руководящих указаний определенное время, разумеется. Но чего точно нельзя сделать, так это проникнуть внутрь корабля из шлюза без прямого разрешения командира. Это правило установлено для того, чтобы при любом повреждении, болезни или даже гибели экипажа шаттл или корабль смог произвести стыковку, но при этом опасность не будет угрожать тем, кто находится внутри лайнера. Отдельный шлюз может быть изолирован сколь угодно долго и даже отстрелен в случае крайней необходимости, так сконструированы все космические аппараты.

– Логично и понятно. Больше по данному пункту вопросов не имею. Проводишь в мою каюту? – Настроение никак не желало возвращаться в норму, впрочем, Алира не могла не заметить, что и Дэвид не выглядит особенно радостным, хотя явно желал развеселить, судя по тому, как пытался шутить при ее пробуждении. – Я слышала, что зиндаррианцы не особенно жалуют менталистов. У тебя проблем не будет из-за такой жены и того, что я уже начала использовать дар на вашем корабле?

– Наше сознание, мысли, мечты, если хочешь, это единственное, что принадлежит только нам. Не Зиндаррии, не оракулу, не женщине, которая избрала в супруги, а лично каждому мужчине. Тебя не обманули. Не жди любви и восхищения от окружающих, поскольку все будут знать о твоем даре, слишком мало женщин среди нас и о каждой известно почти все. Но положенного законом уважения ты никогда не лишишься, что бы ни сделала. Проблем у меня не будет, да и в отношении изгнанников разрешено все, они вне закона и морали. Ты использовала свой дар во благо на этот раз, но не следует пытаться воздействовать на других зиндаррианцев. Это не предупреждение, просто просьба.

– Я бы назвала предостережением. Идем?

На протяжении всего пути до каюты Дэвид вновь не отпускал руку Алиры, крепко сжимая, но не доводя до той грани, где начинался бы дискомфорт или, более того, болезненные ощущения. Этот высокий мужчина, казалось, сознательно отстраняющийся от реальности, чтобы не замечать некоторых вещей, сильный, но уважающий другие проявления сознательного, даже отдаленно не был похож на Илиодора. Пропавший без вести жених почти никогда не прибегал к подобному физическому контакту, считая, что даже такой близости нет места в обыденной жизни, что довольно часто расстраивало его невесту. По мнению Илиодора, они были состоявшейся парой, друзьями, оба знали, что ни один не предаст и более никому не отдаст сердца. Так зачем демонстрировать это лишний раз? Между ними никогда не было пылких объяснений, скорее, существовала некая договоренность и даже постепенно появившаяся привычка, одобренная психологами и педагогами-кинетиками. Но как-то появилось это чувство, когда перехватывает дыхание и дрожат руки от одного лишь взгляда и улыбки… И уходить оно не желало вопреки разуму и убеждениям тех же специалистов. Образ Илиодора был светлым, идеальным, за последний год потерявшим многие реально присущие ему черты, по большей части те, которые не нравились Алире. Она это понимала, как и то, что многое со временем теряет значение, представляясь глупой прихотью и отражением собственной нетерпимости. То, что раздражало когда-то, теперь не казалось важным, но позволяло видеть больше, чем можно разглядеть, не расставаясь ни на один день. Сможет ли она когда-нибудь, пусть не так же, но хотя бы близко, относиться к Дэвиду? На этот вопрос ответ даст только время, которое есть у нее, но не у тех парней, с которыми состоялся ее первый рабочий контакт как менталиста.